Орхидея из стали. Марлен Дитрих

Гитлер уже бомбил Варшаву, его армия вошла в Польшу. Ремарк и Мария, а также остальные члены семьи Дитрих успели к пароходу, они встретились все вместе в Шербурге, у причала. Огромный пароход Queen Mary покачивался на волнах. Но куда девалось его былое величие, имперская красота? Вместо ярких гирлянд, букетов живых цветов, нарядной толпы, палубы заполнили люди в серых, темных одеждах, толпы беженцев старались поскорее занять любые места на палубах.

Некогда роскошный обеденный зал был превращен в ночлежку, повсюду стояли, лежали, сидели растерянные, испуганные люди. Спали на бильярдных столах, из бассейнов выпустили воду, там тоже размещались беженцы. Не существовало различий на классы, – всех объединяли одинаковые чувства: страх за близких, боязнь перед будущим.

Люди опасались, что немецкие субмарины могут предпринять военные действия против английского корабля. Было приказано надеть спасательные жилеты. Паника постепенно овладевала огромным кораблем и его пассажирами. Капитан по радио объявил режим соблюдения тишины. Ходили слухи, что корабль изменил курс и идет в Канаду. Марлен послала туда частный самолет с доверенным лицом, чтобы переправить всех в Америку…

Какой сумасшедшей радостью сменились отчаяние и испуг, когда, наконец, показалась ОНА – Статуя Свободы! Корабль заходил в нью-йоркскую гавань. Верхняя палуба была переполнена, люди кричали, плакали, смеялись, – они были спасены! Они были дома!

Мария, Ремарк, Рудольф, Тэми обнимались, плакали от счастья и даже верный пес Тедди, почувствовав всеобщее ликование, тоже по-своему выражал восторг.

«Мы в Нью-Йорке!», – раздался в телефонной трубке голос Марии, и Марлен в голливудской студии тоже расплакалась от счастья. Она хотела услышать голоса всей своей «семьи», поговорить с каждым, убедиться, что все живы.

В Нью-Йорке дыхание войны совсем не чувствовалось, там проходила Всемирная выставка, газеты опять публиковали огромные фото Марлен Дитрих, она снималась в фильме «Дестри снова в седле», и журналисты с удовольствием описывали красочные подробности ее романа с мужественным красавцем Джеймсом Стюартом, исполнителем главной роли.

Фильм имел большой успех, студия Universal заработала свои капиталы, а Марлен снялась еще в нескольких фильмах Джо Пастернака, продюссера и режиссера, тоже в свое время иммигрировавшего в Голливуд из Европы.

Живя в Калифорнии, рядом с Марлен, Ремарк страдал, он понимал, что их роман завершен, редкие встречи заканчивались бурными выяснениями отношений.

Получив от него письмо со словами любви и страданий, Марлен приглашала его к себе, называла по обыкновению, «своим единственным», иногда позволяла любить себя.

Но Ремарк знал цену ее словам. В своем романе «Триумфальная арка» он рассказал грустную историю их любви устами главного героя – Равика:

«Я тебе ничего не хочу внушать. Лучше расскажу тебе сказку про Волну и Утес. Старая история. Старше нас с тобой. Слушай. Жила-была Волна и любила Утес, где-то в море, скажем, в бухте Капри. Она обдавала его пеной и брызгами, день и ночь целовала его, обвивала своими белыми руками. Она вздыхала, и плакала, и молила: «Приди ко мне, Утес!» Она любила его, обдавала пеной и медленно подтачивала. И вот в один прекрасный день, совсем уже подточенный, Утес качнулся и рухнул в ее объятия.

– Ну и что же? – спросила Жоан.

– И вдруг Утеса не стало. Не с кем играть, некого любить, не о ком скорбеть. Утес затонул в Волне. Теперь это был лишь каменный обломок на дне морском.

Волна же была разочарована, ей казалось, что ее обманули, и вскоре она нашла себе новый Утес».

Мудрый и грустный Ремарк был прав. Вскоре Марлен нашла новый Утес. Его звали Жан Габен.

«JEAN, C’EST MARLENE!»

«Жан, это Марлен», – произнес на безупречном французском языке чуть хрипловатый женский голос, который сводил с ума великих и сильных мира сего. Габен прижал плотнее к уху телефонную трубку…

Так начался их роман – бурный, головокружительный, по-французски изысканный, по-голливудски разрекламированный. Роман, ставший источником страстей и страданий для обоих.

Марлен ждала прибытия Габена в Голливуд, еще в 1938 году она послала телеграмму Рудольфу Зиберу: «Паппи, я слышала, Габен приезжает сюда. Выясни. Я первая должна заполучить его».

И она его заполучила. Американский контракт позволил Габену уехать из оккупированной Франции в Голливуд. Габен не знал, что на другом континенте его ждет женщина, страстно желавшая заключить его в свои объятия и всегда – всегда! – получавшая желаемое. В том числе и Любовь.