«Орловщина» — восстание в Белом Крыму, 1920

В конце апреля или в начале мая в полку были получены сведения, позже подтвержденные штабом дивизии, что в Екатеринодаре для офицеров можно приобрести английское офицерское обмундирование, причем за комплект необходимо заплатить 500 рублей. Обмундирование находится, якобы, в Главном Интендантском Управлении в Екатеринодаре. Командовавший полком полк. Гвоздаков, сменивший полк. Морилова, видя своими глазами, в каком состоянии находится обмундирование полка, разрешил произвести сбор по 500 рублей с офицеров, желавших приобрести обмундирование. Записались и внесли деньги многие, если не все. Встал вопрос: как это обмундирование получить, кого послать в Екатеринодар за ним, учитывая, что могут возникнуть всякого рода затруднения. Командир полка решил послать комиссию из трех офицеров — энергичных, по возможности — имеющих в Екатеринодаре знакомства в нужных местах (в штабах, в интендантстве). Во главе комиссии был поставлен кап. Орлов, как представитель полка, и ему были приданы: поручик Давыдов, как представитель хозяйственной части полка, имевший, кроме того, кое-какие знакомства в Штабе Армии, и поручик Моропуло, начальник связи полка, — у него были хорошие и влиятельные знакомые в Екатеринодаре. Приблизительно в половине мая комиссия, снабженная деньгами и нужными бумагами, отправилась в путь. К тому времени, когда полк 5-го июня с Ак-Манайских позиций перешел в наступление, от комиссии сведений все еще не было. Пробыв в Екатеринодаре более двух недель, комиссия нагнала полк лишь вечером 13 июня в дер. Аджий-Кат, недалеко от Джанкоя. На другой день полк имел дневку, и комиссия доложила командиру полка о результатах поездки и, вообще, о впечатлениях от нее. Результат был негативный, никакая протекция, ничто не помогало, никакого обмундирования для фронтовых частей не было (нового, офицерского типа). Общее впечатление комиссии было очень неутешительное: тыл в Екатеринодаре живет своей жизнью, интересы фронта тыловиков не особенно волнуют. Орлов, уже частично разочарованный перед отъездом, приехал в весьма подавленном настроении, и было впечатление, что он уже «покончил» с войной: ничто его не интересовало в полку, и он не принимал батальона до прихода полка в Б. Маячки (24 июня). Батальоном командовал временно шт. кап. Павел Турчанинов, командир 4-й роты. Был июль месяц, на фронте было затишье, и полк простоял частично на Днепре у Каховки, частично в резерве в Б. Маячках и пополнялся. В половине июля из Штаба дивизии было получено приказание выделить из полка (назначить или добровольно) 10 офицеров для отправки в Таганрог, а оттуда в Сибирскую Армию адмирала Колчака. Командир полка, не желая назначать, предложил вызваться добровольцам. Одним из первых вызвался кап. Орлов и с ним из 1-й роты поручик Жильцов, уроженец Сибири, имена других не помню. Командир полка полк. Гвоздаков знал, что Орлов был основателем полка, но несмотря на это относился к нему почему-то холодно и не настаивал на том, чтобы Орлов остался в полку. Все, знавшие Орлова, были поражены его решением, и Орлов, попрощавшись, уехал из полка. Чем можно было объяснить решение Орлова покинуть полк, который был сформирован и начал свою жизнь благодаря его энергии и его популярности? И не только покинуть полк, но уехать далеко в Сибирь, то есть покинуть наш южный фронт. Насколько вспоминаю сейчас, уезжал он без всякого энтузиазма — не то, как пор. Жильцев. Ничего не могло тянуть его в Сибирь — семья в Крыму, земляки в полку. Объяснение можно найти только в том, что он не чувствовал себя в полку уверенным — его престиж в полку как будто пал, командиры полка полк. Морилов и полк. Гвоздаков относились к нему холодно; чувствуя себя обиженным, он, очень самолюбивый, был удручен и воспользовался удобным случаем покинуть полк. Думал ли он действительно попасть в Сибирь, или только законно покинуть полк, а там будет видно?… Трудно ответить на этот вопрос, но мне кажется, что второе, при его тогдашнем душевном состоянии, более соответствует истине. Никаких особых проводов не было, покинул он полк «без фанфар» — без сожаления. Все записавшиеся, с предписанием Штаба 4-й пех. дивизии, группой были отправлены в распоряжение Штаба Главнокомандующего В. С. Ю. Р. в Таганрог. Ни писем, ни каких-либо других сведений о судьбе этих офицеров мы не имели, тем более, что полк перешел в наступление и связь с тылом прервалась. В половине августа, когда полк достиг р. Буга, командир полка отправил меня в командировку в Штаб Главнокомандующего для скорейшего проведения представлений офицеров. Представления были приготовлены во время стоянки в Б. Маячках. Заехавши на несколько дней в Симферополь, так как я не воспользовался отпуском в свое время, я отправился в Таганрог в Штаб Главнокомандующего, предполагая, что там находится Военное Управление, куда я должен был явиться.

Штаб Деникина в Таганроге.1919 год.