Орлы императрицы

Первый брандер был встречен на подходе двумя турецкими гребными судами и потоплен. Пока следующие брандеры «спускались» на неприятеля, огонь от горевшего турецкого судна распространился на несколько соседних кораблей. От скоро последовавшего взрыва головни разлетелись еще дальше, и к подходу второго русского брандера пылала значительная часть турецких судов. Брандер попал на уже горевший корабль и погиб вместе с экипажем. Зато следующий, третий брандер под командой лейтенанта Дмитрия Сергеевича Ильина, проходя мимо командорского корабля, получил команду голосом во что бы то ни стало состыковаться только с незажженным судном, что и было блестяще выполнено. В тесноте с пылавших кораблей огонь передавался на соседние суда, и через некоторое время пылал почти весь турецкий флот, а к трем часам ночи вся Чесменская бухта представляла собой гигантский плавающий костер. Турок охватил неописуемый ужас, обратились в бегство даже команды сухопутных батарей, из Чесмы бежали вместе с войсками все жители, а сама бухта была усеяна плававшими обломками, трупами и пытавшимися спастись людьми. Турецкий флот был уничтожен.

Утром следующего дня Алексей и Федор Орловы, Ю. В. Долгоруков и С. Грейг проплыли на парусном катере вдоль бухты «для осмотра обгорелых остатков неприятельского флота, представлявших печальное зрелище по множеству мертвых тел, растерзанных и в разных положениях плававших между обломками».

А. Орлов отдал приказ собрать раненых турок для «перевязывания ран и подания возможной помощи». Следует отметить исключительно гуманное отношение к пленным, а также дружелюбие к местному населению со стороны русских в течение всего времени пребывания их в Архипелаге. Получившие необходимую помощь турки выпускались на свободу, что им самим казалось невероятным. Об этом доносил А. Орлов в Петербург. 96 пленных из Чесмы были отправлены на Мальту Великому магистру для обмена их на христианских невольников, томившихся в Алжире.

Приключение с дочерью турецкого паши

Воистину благородный, рыцарский поступок (а может быть, сделанный «с дальним прицелом»?) Алехана освещает письмо П. Румянцева от 13 января 1771 г. Ивану Орлову: «…султанской Кигай Измаил, из первых чинов Порты… который к новому нынешнему визирю от султана, по нашему сказать, дядькою приходится… за щастие сочтет, ежели может иметь случай чем ему (А. Орлову. — Л.П.) отслужить. Поступок для него благотворительной от братца вашего произошел следующим образом: дочь свою сей Кигай из Мисира отправил водою в Царьград, ехав сам туда сухим путем. Корабль, на котором она плыла с своими служанками, достался в плен нашему флоту. Граф Алексей Григорьевич, получа сию пленницу семнадцатилетнюю, не только не допустил ее никому из военных людей видеть, но и сам от того уклонился, и подаря ей бриллиантовый перстень, отпустил на том же корабле со всем ей принадлежащим к отцу в Царьград. Сие великодушное добродеяние воспаляет к благодарности помянутого Кигаю» [46, 88]. Подробности эти сообщил Румянцеву офицер, посланный к великому везиру Халиль-паше для переговоров. Письмо Румянцева, конечно же, читал и Владимир, отписавший Алехану: «…слышал, что отец той девушки, которой ты перстень бриллиантовый подарил и отпустил в Царьград, отзывается о тебе, Алехан, так, что и в век не позабудет отменного твоего одолжения к нему, и чтоб он за первое благополучие почел, когда бы мог тебе отслужить. Спрашивал, нет ли братьев твоих в армии Петра Александровича (Румянцева. — Л.П.

). Сказано ему, что мы в Петербурге. Сей турок находится теперь при визире, командующем армиею и велено визирю без его совета ничего не делать» [44/1, 232].

Думается, что речь здесь идет о том самом якобы утерянном А. Орловым перстне, о котором в письме от 3 октября 1770 г. Екатерина отписала ему: «…услышала Я, что у вас пропал перстень с Моим портретом в чесменскую баталию, тотчас заказала сделать другой, который при сем прилагаю, желая вам носить оный на здоровье. Потерян перстень, вы выиграли баталию и истребили неприятельский флот; получая другой, вы берете укрепленные места». С этой же депешей был ему отослан в дар и компас, вделанный в трость. Девушка, отпущенная Алеханом с бриллиантовым перстнем, была дочерью того самого Гассан-Бея, который командовал в Чесменскую баталию турецким флотом вместо «Капитан-Паши», спустившегося на берег в надежде на сильную береговую оборону, способную защитить от нападения русских. В конце войны Гассан-Бей, будучи наслышан о пристрастии А. Орлова к лошадям, послал ему «в возблагодарение» украшенных богатой упряжью великолепных арабских скакунов, Спиридову подарил кинжал.

После Чесменской баталии