"Орлы Наполеона"

— Конечно, — кротко ответил патер. — Я имею счастье беседовать с сыном голландского короля и племянником императора французов Шарлем Луи Наполеоном Бонапартом.

С этими словами он низко поклонился собеседнику. Отступив на шаг, тот покачал головой.

— Удивительно, — пробормотал с бледной улыбкой. — За шесть лет никто ещё в тюрьме не титуловал меня высочеством.

— И напрасно, — решительно сказал патер. — Принц остаётся принцем и в тюрьме.

— Ну, хорошо… Вы меня знаете. Но как я могу обращаться к вам?

— Зовите отец Лоран.

— К сожалению, не могу предложить вам стул или кресло, отец Лоран. Садитесь прямо сюда.

Шарль уселся на койку, застеленную грубым одеялом. Священник последовал его примеру. Некоторое время они молчали. Отец Лоран разглядывал камеру. Что ж, неплохо: просторная, с чисто выбеленными стенами, с большим, забранным решёткой окном, выходящим во двор. Медный умывальник, деревянная бадья для естественных нужд…

— Итак, — заговорил узник, — чему обязан, святой отец? Вы же не будете утверждать, что пришли в тюрьму лишь для того, чтобы любезно напомнить мне собственный титул?

— Разумеется, нет, — ответил священник, тихо смеясь. — Цель моего визита намного серьёзнее.

— И в чём же она заключается?

— Терпение, ваше высочество, дойдём и до цели… А пока, если не возражаете, давайте немного поговорим о вас.

Шарль пожал плечами: давайте, мол, отчего не по говорить.

— Скажите, вас не удивляет, что правительство так мягко обошлось с вами? неожиданно спросил отец Лоран.

— Мягко? — с недоумением спросил принц. Пожизненное заключение, по-вашему, проявление мягкости?

— Но ведь вы дважды пытались устроить государственный переворот! Причём за первую попытку, в сущности, вас простили, лишь выслали в Америку, снабдив, к тому же, деньгами из казны на дорогу. А вот вторая попытка шесть лет назад привела в тюремную камеру с пожизненным заключением. Однако, согласитесь, ваш режим суровым не назовёшь. Вас хорошо кормят, разрешили носить вместо тюремной робы обычную одежду и даже устроить в камере библиотеку. — Священник указал на стоявший в углу книжный шкаф. — Вы много гуляете. Вас постоянно навещает любовница-англичанка. Мало какой узник может похвастать, что, не выходя из крепости, дважды стал отцом… (Усмехнувшись, принц кивнул и подкрутил усы.) К вам чуть ли не каждый день свободно приходят общественные деятели, журналисты и политики. Наконец, местный врач занялся вашим здоровьем всерьёз, лечит от геморроидальных колик…

— Вы и это знаете? — невольно спросил Шарль, слегка краснея.

— Знаю, ваше высочество… Согласитесь, условия для государственного преступника просто превосходные. Я бы сказал, исключительные. С чего бы это, а?

Шарль прищурился.

— Было бы странно, если бы племянника Наполеона содержали на общих основаниях, — заметил он высокомерно.

— Вы так думаете? В глазах Луи-Филиппа[25] родство с Наполеоном скорее усугубляет вину, чем смягчает. А рука у него при всей либеральной видимости вполне тяжёлая. Собственно, впору удивляться, что вас не казнили, а всего лишь заключили в узилище, и, как видим, вполне комфортное… И вот я снова спрашиваю: почему?

Принц нахмурился. Шесть лет назад он и сам ожидал смерти. Попытка взбунтовать армию против короля провалилась, Шарль был схвачен и предстал перед военным трибуналом. Гордый и сильный нрав не позволял каяться и просить пощады, поэтому принц готовился к худшему. Однако судьи в мундирах неожиданно заменили расстрел пожизненным заключением. За годы, проведённые в крепости Гам, Шарль не раз пытался понять причины этого милосердия и всякий раз терялся в догадках.

Подняв голову, принц окинул священника пристальным взглядом.

— Сдаётся мне, отец Лоран, вы задаёте вопросы, ответов на которые у меня заведомо нет. А вот у вас, я чувствую, они есть. Не так ли?

Священник еле заметно улыбнулся. Как и говорили, принц умён и проницателен. Тем лучше.

— Да, ваше высочество, я пришёл, чтобы ответить на вопросы, которые, без сомненья, вы задана ли себе все эти годы, — сказал серьёзно, скрывая волнение. Много, очень много зависело от этого раз говора…

— Так не будем терять время, — негромко сказал узник. Наклонился к отцу Лорану. — Я весь внимание.

Священник помолчал, собираясь с мыслями.

— Скажу сразу и прямо, ваше высочество: шесть лет назад суд проявил милосердие лишь потому, что за вас заступились друзья. — Привстал, поклонился. — Один из них сейчас перед вами.

— Друзья? Однако! Но кто они… кто вы?

— Об этом чуть позже… Мы сумели спасти вашу жизнь. Да, спасти! Накануне суда Луи-Филипп велел передать судьям, что с пониманием встретит самый суровый приговор. Наше влияние не столь велико, чтобы воздействовать на короля. Однако убедить судей мы смогли, и эти достойные люди, рискуя службой и карьерой, заменили своей волей смертную казнь пожизненным заключением.

— Но, позвольте…

— К слову, годом раньше именно мы добились, чтобы ваше наказание за первую попытку переворота ограничилось ссылкой в Америку.

— Так вы, значит, мои ангелы-хранители?