Ороро

Тишину в доме нарушал лишь треск огня да щелчки сухих поленьев. Ороро поежился. Неуверенно пошевелил крыльями, расправил, взмахнул, оторвался от пола, задел макушкой потолок, шарахнулся в сторону, задел крылом неубранный с завтрака стол и едва не сбил глиняную тарелку. Резко остановился и, не удержавшись, шлепнулся на задницу. Перевел дух. Не хватало еще разбить что-нибудь, Ингрэм разозлится.

Если вернется, с горечью подумал он. В деревне была Мэриэль, которая всегда его накормит, и Хорей, с которым они вечно шутят какими-то глупыми шутками, и добрая Юки, которая всегда улыбнется ему и поддержит, и… и Анн, которая слушается Ингрэма больше, чем собственного отца, и всегда у нее все получается, что бы она ни делала. Наверное, Ингрэму бы хотелось, чтобы и Ороро вел себя так же хорошо и умел все делать, но он не умел. Ингрэму пришлось многому его учить, многое от него терпеть, как ему, должно быть, все это надоело! И искать Двери каждый вечер! Немудрено, что он решил остаться в эту ночь в деревне!

«А что если Ингрэм вообще никогда-никогда не вернется?» – ужаснулся Ороро. Это что же… ему так и придется жить тут всю оставшуюся жизнь в компании коз и кур?!

Он стремглав кинулся к рогатке, зажмурился и попытался с ее помощью хоть что-нибудь ощутить. Пропыхтел с ней до вечера, то умоляя, то угрожая бросить в огонь к дровам, но тщетно.

Ночью он долго не мог заснуть. Его трясло от голода и холода, хотя он объелся, а дома было достаточно жарко. Хлюпая носом от обиды и жалости к себе, он перебрался в постель Ингрэма. Там, у окна, было холоднее, но Ороро упрямо замотался в одеяла с носом и уставился в узкую полоску лунного света, пробивающуюся сквозь щелочку задернутого окна. Наверное, Ингрэм тоже в нее смотрел, прежде чем засыпал.

«Вот вернется завтра, я попрошу его, чтобы позволил отведать его темноты», – подумал он и пожалел, что не додумался до этого, когда Ингрэм, расстроенный из-за происходящего, возвращался домой.

Наверное, он со своими кошмарами совсем не высыпается. Наверное, поэтому выглядел так плохо в последний раз.

Ороро съежился в комок, накрылся крыльями. Подумал, что когда Ингрэм вернется, он не будет говорить всякие глупости и дурацкие вопросы тоже задавать не будет. Он спросит, как там дела у жителей деревни, семьи Хорея и Мэриэль, и Ингрэм снова потреплет его по голове, а если расплакаться, может еще и обнимет. Успокоенный этим решением, Ороро, наконец, заснул.

Весь день светило солнце и было холодно, но к вечеру потеплело, на небо взгромоздились тяжелые темные тучи. Ороро задумчиво проследил за снежинкой. За второй и третьей. Вскоре миллиарды их закружились, веселые, соревнующиеся друг с другом снежинки. Ветер усилился, стонала и выла старая дымоходная труба. Ороро поплелся к поленнице занести еще дров. Проверил коз, притихших встревоженных кур и поспешил к забору. Пристально вгляделся в лес. Уже совсем стемнело, а Ингрэма все не было, и в голову Ороро невольно начали прокрадываться неприятные картины, начиная с того, что Ингрэм и впрямь решил не возвращаться, заканчивая тем, что на него напали в лесу, и он, тяжело раненный, еле ползет сейчас домой. Надо бы идти навстречу, но Ороро боялся в таком случае с ним разминуться.

Он внимательно вгляделся в густеющую темноту. Снег повалил так, что сквозь него ничего нельзя было разглядеть даже острым тэйверовским зрением. Ороро подул на окоченевшие руки, навострил уши. Ингрэм медленно шел по заметенной снегом тропинке. Ороро поспешил к калитке встретить его.

– Не подходи ближе! – неожиданно резко сказал Ингрэм. Он чуть попятился, когда Ороро по инерции сделал еще несколько шагов. – Стой там.

Ороро растерянно с обидой уставился на него. В чем он успел провиниться? Что…

Мысль оборвалась и потеряла всякое значение – Ингрэм стащил с головы капюшон, и Ороро судорожно сглотнул, увидев на лице его крупную черную сыпь, покрывшую левую сторону головы – ухо, лоб, щеку…

– Слушай меня внимательно, – велел Ингрэм и громче окликнул: – Ороро!

Ороро вздрогнул, послушно закивал.

– В большом сундуке найдешь деревянную коробочку, куда я откладывал деньги. Возьми их и через неделю, а лучше две отправляйся в деревню, к Мэриэль. Не знаю, правда, как она отнесется к тому, что ты тэйвер, даже зная тебя уже столько времени, но я поговорю с ней. Если успею, – тяжело дыша, добавил он. – Попрошу помочь тебе. Пусть заберет скотину и все добро, которое может ей пригодиться, а потом сожгите мое тело и дом. Трудновато же теперь тебе будет искать Дверь. Не забудь забрать рогатку и сверяться с описанием – найдешь его в сумке, которую я всегда беру с собой на поиски, – чтобы к шэйерам не улететь, к примеру.

– Постой-погоди, – перебил, опомнившись, Ороро. – Что ты такое говоришь?!

Ингрэм зажмурился, оперся о калитку, стиснул себя за одежду на груди, качнулся. Он дышал так тяжело, что у Ороро заболело в груди от тревоги. Он подскочил к Ингрэму, намереваясь хоть как-то помочь, но Ингрэм вновь прикрикнул на него.

– Не глупи! Тоже хочешь эту дрянь подхватить?!