Оруэлл

Осторожнее других был лейбористский теоретик Гарольд Ласки, руководитель и профессор авторитетной Лондонской экономической школы. Он писал, что социалистическая пропаганда Оруэлла «игнорирует всё, что подразумевается необходимым в повседневной реальности классовых антагонизмов», «отказывается от рассмотрения сложных проблем государства», «не понимает исторического развития экономического процесса»: «В конечном итоге эта работа фактически представляет собой эмоциональный призыв к социализму, обращенный к людям, пребывающим в благополучии»^{328}. На самом же деле невнимание к экономической теории было не оплошностью, а сознательно и последовательно проводимой писателем линией. Оруэлл не уставал подчеркивать, что его задача — «просто отчитываться о положении низших классов». В то же время Ласки полагал, что книга Оруэлла является «великолепной пропагандой наших (то есть лейбористских. — Ю. Ф., Г. Ч.) идей», тем самым оправдывая свое согласие на издание работы под грифом Клуба левой книги^{329}

.

Развитие социально-политической ситуации после создания книги, казалось бы, подтверждало пессимистические выводы ее автора, что ни один из существующих общественных инструментов не годится для изменения положения низших слоев населения к лучшему. Он почти не обращал внимания на забастовки и другие выступления, организуемые тред-юнионами. В октябре — ноябре 1936 года газеты были полны информацией о марше Джерроу — шествии представителей безработных судостроителей из городка Джерроу в Северо-Восточной Англии на Лондон. Рабочие прошли пешком 480 километров. 31 октября после почти месячного похода они явились к парадному входу Вестминстерского дворца и вручили парламентариям петицию с многочисленными подписями под требованием возобновить работу закрытой верфи в Джерроу. 5 ноября по требованию лейбористов петиция была обсуждена палатой общин, но никакого решения принято не было. Единственное, что было сделано для участников марша, — выдано по одному фунту стерлингов, чтобы они уехали домой поездом. Верфь в Джерроу в то время так и не была открыта^{330}.

Однако позиция Оруэлла, заявлявшего о бесплодности подобных инициатив, подвергалась критике со стороны тех рабочих деятелей, кто настаивал на продолжении массовых выступлений, уверяя, что в случае согласованных и энергичных акций предприниматели под давлением парламента, правительства, общественного мнения будут вынуждены пойти на улучшение условий труда и создание новых рабочих мест.

В середине 1930-х годов Оруэлл обратил внимание на созданное еще в 1921 году левыми социалистами и коммунистами Национальное движение рабочих, лишившихся работы (National Unemployed Workers' Movement — NUWM) — именно эта организация была инициатором проведения многочисленных голодных маршей на Лондон, часто сопровождавшихся жесткими столкновениями с полицией. В своем дневнике Оруэлл записал, что именно NUWM проводит «самую лучшую работу в пользу безработных». Однако отношение к организации безработных вскоре претерпело изменения. Писатель увидел в ней черты бюрократической структуры, стремящейся подчинить людей, превратив их в послушную толпу. Об одном из собраний этой организации Оруэлл написал в дневнике: «Стадо овец — девицы с широко раскрытыми ртами и бесформенные женщины средних лет, склонившиеся над своим вязанием — везде одно и то же»^{331}. Других записей о конкретных политических и экономических выступлениях, которые произвели бы на Оруэлла хоть какое-то впечатление, в дневнике нет, хотя в середине 1930-х годов писатель вел его достаточно аккуратно.

В то же время Оруэлл замечал, что, к его полному разочарованию, многие рабочие, участвующие в экономических выступлениях, проявляют тяготение к Консервативной партии и даже к организации Мосли. «За пределами определенного уровня социализм и капитализм почти не различаются между собой, а государство и капитализм имеют тенденцию слиться в единое целое»^{332}

, — заключал он.

Глава девятая

ИСПАНИЯ

Путь в Барселону

В 1936–1937 годах огромному числу западноевропейских и американских интеллектуалов и левонастроенных рабочих казалось, что именно на полях сражений в Испании решается судьба континента — воцарится ли на нем крайняя реакция, придут ли к власти фашистские режимы или же Европа двинется по пути новой демократии, способной преодолеть острые классовые антагонизмы и обеспечить справедливое распределение национального достояния. Испания, которая до того времени находилась на периферии мировой истории, внезапно оказалась в самом центре внимания общественности демократической Европы и Америки.