Оружейный остров

– Оружейный Купец не увидел его завершенным, ибо строительство шло почти полвека, – сказала Чинта. – Одно только возведение свайного фундамента в иле заняло много лет. Но если Купец и впрямь был здесь в шестидесятых годах семнадцатого века, он мог видеть восьмигранную ротонду, поддерживающую купол, наблюдать за возведением собора и знать, почему он строится. А как же иначе? В то время еще была свежа память об ужасной чуме 1630 года.

По Большому каналу проплыл вапоретто, и блики на фасаде собора стали водоворотом мерцающих отсветов. Теперь я разглядел, что храм не только прекрасен, но как будто излучает грозное предзнаменование, став воплощением вопля беспросветного отчаяния, обратившегося в камень.

По монументальным ступеням мы поднялись к парадным дверям, вошли в собор и круговым проходом приблизились к величественному алтарю, в центре которого сиял позолоченный образ темноликой Мадонны с Младенцем.

– Вот она, Черная Мадонна-целительница, Панагия Месопандитисса, посредница, что готовит нашу встречу с Христом и стоит между нами и олицетворением Земли со всеми ее счастьями и бедами. – Чинта улыбнулась. – Как видишь, икона в византийском стиле. Вообще-то сюда ее привезли с Крита, из города Ираклион, который всегда ассоциируется с Асасараме. – Чинта взглянула вопросительно: – Ты знаешь, кто это?

– Нет.

– Минойская[62] богиня змей.

Чинта зажгла свечку, опустилась на колени и стала молиться, а я отошел в сторонку и, задрав голову, устремил взгляд в пещеристую пустоту огромного купола. Пока я его рассматривал, зазвонили колокола. Прежде я всегда воспринимал их голос знаком радостного праздника, а сейчас подумал, что он возвещает о приближении большой беды. Колокольный перезвон казался криком из прошлого, напоминавшим миру, что пределы человеческих возможностей и благоразумия проявляются не в плавном течении повседневной жизни, но под мгновенным бешеным натиском катастрофы.

Чинта коснулась моего локтя.

– Нам повезло, – прошептала она, увлекая меня к круглому нефу. – Обычно центральная часть храма огорожена шнурами, ее открывают только 21 ноября, когда тысячи людей собираются на праздник Пресвятой Богородицы Доброго Здравия. Лишь тогда прихожанам дозволено ступить в средокрестие собора, которое я считаю пупом земли. – Чинта показала на мозаичный пол, где виньетка из роз окружала надпись на латыни, и тихо проговорила: – Всякий раз, как разуверишься в будущем, дорогой, вспомни эти слова: Unde origo inde salus – “Где начало, там и спасение”[63].

Высокая вода

Мы вышли из собора, и Чинта сказала:

– Раз уж мы здесь, я хочу показать тебе еще кое-что, нечто современное. Ты должен это увидеть.

Свернув направо, мы пересекли неширокую площадь и вышли к узкому проходу вдоль одноэтажного здания в свежей покраске.

– Это старая таможня, построенная примерно в то же время, что и собор, – пояснила Чинта. – В моем детстве она помнилась развалюхой. Однако не так давно здание отреставрировал японский архитектор, и теперь здесь еще одна из бесчисленных художественных галерей. Давай зайдем, я слышала, сейчас там интересная выставка современного искусства.

Проулок внезапно закончился остроконечным мысом.

– Punta della Dogana, Таможенная Стрелка, – сказала Чинта. – Видишь, здесь сходятся две главные венецианские магистрали – Большой канал и канал Джудекка.

Прямо впереди представал потрясающий вид на площадь Святого Марка и лагуну.

– Пойдем, а то выставка скоро закроется.

Мы вошли в зал в театральной подсветке. Экспозиция состояла из каких-то довольно скучных инсталляций, которыми публика пренебрегла ради произведения, выставленного в дальнем конце галереи.

Нам не сразу удалось протиснуться сквозь толпу, сгрудившуюся возле экспоната. Перед нами был ярко освещенный продолговатый резервуар с водой, наподобие большого аквариума, в котором переплелись длинные штуковины в виде щупальцев, покрытых мелкой металлической чешуей яркой, режущей глаз расцветки. Зрителям предлагали пообщаться с объектом, коснувшись его или бултыхнув воду, и тогда щупальца, расплетясь, вздымались, обретая иную форму. Искусно выставленный свет создавал впечатление, будто извивающееся нечто и впрямь оживает.

Зрелище нас захватило; Чинта глянула в каталог и усмехнулась:

– Надо же, старый знакомец!

– Автор?

– Нет, сам объект – чудище. – Она показала название композиции: – Il mostro di Punta della Dogana, Чудовище Таможенной Стрелки.

Статья в каталоге поясняла, что на создание сего произведения художника вдохновила легенда о монстре, обитающем в глубинах возле мыса.

– Там, где мы только что были?

– Да. – Чинта рассмеялась и потянула меня за рукав: – Давай вернемся, вдруг тварь всплывет?

Мы вышли из галереи и встали у места слияния двух каналов. Было время прилива, вода плескалась в паре дюймов от наших ног.