Оружейный остров

– Не надо! – крикнул я. – Ты уже помог! Счастье, что ты здесь оказался! Спасибо! Спасибо большое!

– Не за что, рад быть полезным! Только никому не говорите обо мне! Тут наше секретное место!

– Могила! Не беспокойся!

Я сел рядом с Чинтой и взял в ладони ее руки, чтобы их согреть. Мы уже были по грудь в воде, когда вдали завыла сирена “скорой”. Звук ее нарастал, потом мы увидели желто-белую мигалку.

Пересечение границ

“Скорая” прибыла так быстро, потому что больница Оспедале Цивиле

располагалась неподалеку, в конце набережной. Обратная дорога заняла не больше двух минут.

Клиника была подготовлена к натискам высокой воды: машина въехала на крытый пандус, куда уже вышли дежурная сестра и санитары с каталкой. Через пластиковый тоннель мы проследовали в сиявшее чистотой современное здание. Чинту увезли за дверь с надписью “Неотложная травматологическая помощь”, а я, роняя капли, остался возле регистратуры. Сжалившись надо мной, добрая медсестра выдала мне зеленую робу, больничные тапки и пакет для мокрой одежды. Я переоблачился, после чего лабиринтом коридоров, галерей и лестниц сестра отвела меня в корпус, напоминавший старинный монастырь, и, пропустив в огромный безлюдный холл, велела дожидаться новостей о Чинте.

Я подошел к высокому окну в каменной облицовке, за которым открывался удивительный вид на затопленный город. Мигранты в резиновых сапогах сноровисто укладывали деревянные мостки, чуть ли не на каждом углу стояли бенгальцы, торговавшие ботами, галошами и бахилами.

Увлеченный этим зрелищем, я аж подпрыгнул, когда за моей спиной кто-то произнес на бенгали:

– В такие дни у нас хороший заработок. Мы же привыкшие к потопам, чувствуем себя как дома.

– Рафи!

Я оглядел его синий больничный балахон и тапки, загипсованную руку, лицо, расцвеченное синяками и ссадинами.

– Я видел, как вы прошли мимо моей палаты, – сказал он. – Что случилось?

Я вкратце поведал о нашем происшествии.

– Значит, Билал был в заброшенном складе? – спросил Рафи.

– Да, нам невероятно повезло, что он там оказался.

– Я хорошо знаю это место, – кивнул Рафи. – Когда случаются потопы, мы там ночуем. И на причалах я бывал. Я слышал.

– Слышал – что?

– Червей. Это совсем как в Сундарбане. Там приложишь ухо к берегу и слышишь, как крабы скребутся в иле. Меня дед научил. Кто понимает, может определить, обвалится берег или нет. Здесь то же самое.

Упоминание Сундарбана напомнило о нашей первой встрече, когда я стоял в святилище, а Рафи возник на входе, но тотчас попятился, и в вытаращенных глазах его плескался ужас. Даже сейчас меня передернуло от мысли, что за спиной моей была кобра с распущенным капюшоном. Еще вспомнилось, как заботливо он ухаживал за Типу на пути в больницу.

– Я должен кое о чем тебя спросить, – сказал я, глядя ему в глаза. – И на сей раз желательно услышать правду. Это важно. Вы с Типу уехали из Лусибари вместе?

Рафи сглотнул.

– Да.

– У него еще не раз случались припадки, верно?

– Да, но только он вел себя иначе, чем тогда на катере. То затихнет, то дрожит, как в лихорадке, или бродит, точно лунатик, и что-то бормочет, не открывая глаз.

– Ты всегда был рядом?

– Нет. Раз-другой его прихватило дома, и мать ужасно обеспокоилась, просила показаться врачу, чтоб выписал лекарства, но Типу и слушать не хотел. После этого он, предчувствуя, что скоро опять накатит, звонил мне, и мы куда-нибудь уплывали в моей лодке. Ему нравилось на реке, говорил, вспоминаются детство и совместные поездки с отцом.

– Он рассказывал о своих видениях во время приступа?

– Чуть-чуть. Чаще всего Типу сам не понимал, что происходит. Иногда он слышал голоса, или ощущал чье-то присутствие, или видел места, в которых никогда не бывал. Переполнялся счастьем, если вдруг слышал голос отца. Но порой его охватывал ужас, только он не мог объяснить, чего боится. Говорил, как будто окутывает тьма. С каждым разом он становился все беспокойнее и предлагал убраться из Лусибари. Я тоже подумывал об отъезде, и мы решили действовать вместе. Будь я один, я бы, наверное, перебрался в какой-нибудь индийский город, но Типу не интересовали ни Колката, ни Дели. Он твердил о Европе – мол, там нам будет проще жить вдвоем. Мы начали готовиться и копить деньги. Типу велел все держать в секрете, иначе мать и тетя Пия непременно ему помешают, узнав, что он хочет покинуть страну. Он боялся, что его засадят в психушку, потому и выдумал, будто устроился на работу в Бангалоре.

– Но вы отправились в Бангладеш?

– Да. Типу знал кое-кого из тамошних далалов и связался с ними по телефону. И вот одной ночью мы переправились через реку Раймангал и прибыли в Дакку. Денег, что мы скопили, в основном стараниями Типу, только-только хватило на оплату самого дешевого сухопутного маршрута, да еще маленько осталось на дорожные расходы. В Дакке мы провели две недели, потом далал посадил нашу группу в микроавтобус. Из вещей у нас с Типу были только рюкзаки с одеждой и едой, да еще по двести пятьдесят долларов, вот и все.