Оружие уравняет всех

– Нико? – Зотов ответил на телефонный звонок. – Да, мы ждем тебя. Выходи с поднятыми руками. Да, сначала вы трое. Поехали.

Зотов, упакованный в коричневую дубленку, вышел для встречи с Николаевым. Дверь «Дугласа» открылась наружу, как на «семьсот сорок седьмом», и на пороге появился Николаев. Зотов обомлел, увидев Нико в африканской тунике и ихраме. Он рисковал – это одеяние напрягло снайперов, расположившихся за ограждением на крыше близлежащего здания. Если он хотел произвести эффект, он его произвел.

Подъехал трап, и Нико, сцепив пальцы на затылке, спустился вниз, где попал в объятья спецназовцев.

– Ладно, брат, – пробасил один из них. – Операция «Пропорция», о чем еще говорить.

Наконец адвокат сумел поздороваться с Зотовым. Тот снизошел до шутки:

– Где состоится обмен?

– Какой обмен? – не понял Николаев.

– У меня Сюзон, у тебя Вергельд.

– Черт, – протянул адвокат, – я так по ней соскучился.

– Не только ты, – Зотов глазами указал на Каталина и Живнова и, непроизвольно вздохнув, сказал: – Папаши… Кстати, ты плохо перенес полет.

– С чего ты решил?

– Ты бледный.

– Да я-то ничего. А вот Вергельд…

– Что… Вергельд?

– Последнее, что он сказал, было: «Не дождетесь. Я просто стал тише дышать». Ну чего ты так смотришь? Он не долетел бы живым, если бы даже был здоров. Я бы позаботился об этом. Поздравь меня с успехом, Николай Ильич, и сам езжай принимать поздравления.

– Ты сволочь, Нико, – процедил сквозь зубы Зотов. Всего минуту назад он представлял себе снимок, на котором он, старший оперуполномоченный по особо важным делам, и преступник международного класса. Живой. В наручниках. По-прежнему наглый. Он обещает выйти на свободу в ближайшие дни… – Сволочь.

– И еще какая, – улыбнулся адвокат.

Глава 25

Москва

К сочувствующему взгляду прокурора примешалась усмешка – именно ей он поприветствовал едва не опоздавшего на процесс адвоката: так акцентировать мог только король своего положения. За час до начала судебного заседания Беркович, который не смог получить от помощников вразумительный ответ на вопрос «где Николаев?», сам ответил на вопросы журналистов. Он сказал: «Я не думаю, что у господина адвоката язык повернется в защиту своей подопечной». Он был уверен в победе обвинения. Пустил неточность так, как пускает петуха певец, отчего его выступление перед журналистами было более чем живым. «Адвокатская фирма „Ни К°“ может бойкотировать процесс, отказавшись от заключительного слова». – «Намекаете на процесс над Хусейном?» – задал кто-то вопрос. «Хусейн пролил много крови – в масштабах страны. Ирина Бекатору – в масштабах собственной квартиры. Она убийца и должна понести наказание».

Но вот и Николаев. Прокурор и защитник обменялись рукопожатием. Оба снова были одеты с иголочки. Только в отличие от загорелого до черноты адвоката прокурор выглядел подчеркнуто аристократично. Так оценил присущую ему бледность адвокат.

Они встретились в зале суда за несколько минут до начала судебного заседания; прошло больше четверти часа с момента окончания предыдущего. В зале сновали уборщицы. Протирали полы, вытирали влажными цветастыми салфетками подлокотники кресел.

– Как будто уничтожают улики, – сопоставил прокурор, чем насмешил адвоката. – Я тебе не завидую, – без намека на сочувствие сказал он.

– Я тоже.

– В смысле? Себе или мне.

– Сам-то ты как считаешь?

– Твою подопечную уже доставили из СИЗО, – напомнил прокурор, не зная, что ответить.

– Знаю, – скривился Нико. – Виделся с ней двадцать минут назад. Не ожидал, что она нарушит подписку о невыезде. Я столько за нее боролся…

– Ты сегодня какой-то никакой.

– Ты привык проигрывать? – спросил адвокат.

– Я стараюсь избавляться от плохих привычек.

– Вот и я тоже. Я бы согласился на ничью. Сегодня согласился бы, – повторил Николаев.

Зачитывание приговора длилось чуть больше двух часов. Его присутствующие в зале суда выслушали стоя. Потом судья обратился к обвиняемой, выслушал ее ответ – «невиновна» и передал слово прокурору. Но смотрел при этом на Николаева. Адвокату показалось, что судья пытается сделать ему неприличный жест.

После выступления прокурора слово перешло к адвокату.

Николаев встал со своего места и подошел к судейской трибуне, выдержал взгляд судьи: «Ну давай, чего ты там придумал». Нико удовлетворил его немую просьбу:

– Мне бы хотелось, чтобы эти слова не прозвучали как вступление к моей заключительной речи.

– Ты много хочешь, – чуть слышно, чтобы разобрал только адвокат, обронил судья.