Оружие возмездия

Это все лажа. В прошлом году и на партах и на стенах домов замелькало нечто таинственно-уродливое - "дрысля". Мода на "дрыслю" продержалась недолго, и вскоре загадочное слово исчезло и позабылось. Так никто, собственно, и не выяснил толком, что такое "дрысля".

Руки вурдалака засунуты в горизонтальные карманы зеленых вельветовых брюк с довольно большим "бэллзом". Вельвет он привез из Москвы, а, заказывая в "Доме быта" портному по фамилии Девятко фасон, попросил того сделать все, как и "Хиппов" на обложке неудачного дисочка "WonderWorld". С узеньким и низким поясом, и теснотою в пахах, будто яйца и хуй прижаты ладонью Филайн, что работает на абонементе библиотеки для Юношества. И, как уверяет Марченко, "о запахе мочи не может быть и речи". Правда, сами "Урия Гипп" с их помпезностью и едва ли не оперным вокальным воем, Упырь разлюбил.

Словно Вервольф он то и дело, впрочем, это вы уже слышали, поднимает голову к луне, выгибая свою бледную, покрытую холодным потом, шею семиклассника.

Окна кабинета защищены решетками, потому что там у шефа стоит цветной телик и драгоценные кубки - целая галерея. Из фарфора, перламутра, расписные - они своим имперским видом только подчеркивают убогость остальной обстановки. Ведь все прочее там изготовлено из пластмассы и капрона фальшивое убранство фальшивенького руководителя. Мошко! Его фамилия - Мошко. Азизян рифмует это со словом "очко". За полторы четверти учебного года Песиголовец уже не раз слышал от Азика его однообразный, как у индейцев, боевой клич: "В очко! Курва - блядь, в очко!!!"

Кабинет слабо освещается тем светом, что проникает в него через верхние стекла дверей из коридора. Между прочим, там же, в этом его конце находится "Уголок атеиста". Он состоит из наклеенных на стенд агитплакатиков. Некоторые из них - это богохульные комиксы садоэротического нарпавления. Поклоник Элвина Стардаста, Сузи Кватро и Гарри Глиттера, Упыренок находит их пикантными.

"Папаша сыну-пионеру ремнем свою внушает веру;

Ну а когда предпримут меры, орет он о свободе веры".

"Каждый из них был выпить рад

За всех покойничков подряд..."

"Это - ЗАГС" - "Это - храм".

Однако атеизм Песиголовца не похож на обязательное отношение суеверных туповатых рогатых советских граждан. Ведь он, за неимением более удачного слова, сатанист.

На мгновение он воображает директора, сидящего за столом и ковыряющего в своих плохих зубах желтою ветхой спичкой. Все ребята убеждены, что "дёрик" "засцыкается" (на Украине вместо "с" произносят "ц"), то есть пьет "мицняк" прямо у себя в кабинете. Марченко видел и слышал, как директор "под банкой" распевал на остановке Высоцкого. Кажется, "пойдем в кабак, зальем желание". Не хуевую, кстати, песню. Изо рта у него на самом деле воняет отвратительно, еще хуже, чем от украинки Пихно, или у Окуня - физика, про которого говорят, будто он облученный, и получает за это у государства полтора ящика водяры в месяц. "Тухлый духан советского образования" так окрестил Марченко дурной запах, исходящий из гнилых учительских ротиков. Азизян написал стихи:

"Как воняет изо рта

У грузинского (!?) скота?

Как у дохлого кота!"

От швейного техникума поворачивает трамвай и, позвякивая, начинает двигаться вниз к кинотеатру "Звезда". "Весьма кстати", - думает Упырь, доставая из кожаного кармана руку в лаковой дамской перчатке. Затем он хладнокровно ударяет внешней стороной кулака по каждому в отдельности из трех стекол в окне директорского кабинета, успевая отметить, что перчатка цвета кожи Филайн, молодой дамы из библиотеки, которая его дьявольски волнует, - цвета кофе с молоком. Она уверяла Вервольфа, что ненавидит загорать, и все-таки на руках и на подъеме её восхитительных ног кожа цвэта кофе с молоком, а ногти на пальчиках покрыты одинаковым темно-малиновым лаком. Непреодолимая волна жары охватывает Упыря ниже пояса, словно голова и грудь, где сердце, заморозила смерть, а под языком выделяются кислые, кислые слюни.

Glam - Ding - A - Ling, - осыпаются осколки. Трамвай удаляется. Все затихает, но ненадолго. По осеннему небу пролетают три реактивных истребителя.

Рев их моторов заглушает звуки преступления. Коротким обрезком арматуры, подобранной им на свалке металлолома, где так потешно матюкался в прошлый вторник завхоз Осадчий, Песиголовец разбивает и второй ряд стекол.

Кубки перед его мысленным взором наполняются нечистотами и взрываются... На ликвидацию препятствий в виде осколков уходит не более сорока секунд. И вот, наконец, Марченко и Нагорный с небольшого разбега ударяют доскою плашмя об решетку так, что какашки летят в сумеречный кабинет директора, оскверняя каждый предмет на своем пути.