Осады и штурмы Северной войны 1700–1721 гг

Бывало, что осаждающие сами попадали в плен во время стычек под стенами крепости. Например, под Нарвой 30 июня 1704 г. шведская вылазка смогла окружить и увести в крепость 8 преображенцев, хотя остальных подоспевшим на выручку солдатам удалось отбить [1831]. За пять дней до падения Нарвы при бомбардировке замка погиб содержавшийся там русский драгун [1832]. При Выборге русские гренадеры попали в плен в бою за капонир и были вызволены после сдачи города

[1833]. Во время осады Штетина шведам тоже удалось захватить пленных, но задерживать их не стали. Шведский гарнизон 9 сентября 1713 г. сделал вылазку, отбил местечко Дам и захватил в нем некоторое количество пленных; 12 сентября из города к осаждающим были высланы русские раненые поручик и 15 рядовых [1834]. Очевидно, коменданту не хотелось тратить ресурсы на раненых пленников; возможно, немаловажную роль играло предчувствие неминуемой сдачи города, при которой гуманное обращение с пленниками могло быть «зачтено».

Примеры великодушного обращения с пленным противником действительно встречаются, несмотря на всю жестокость военных реалий той поры. В какой-то мере их можно объяснить особыми отношениями между офицерами, которые причисляли друг друга к одному сословию и считали в некоторых случаях приличным помогать попавшему в беду противнику. С другой стороны, известные нам примеры такого рода относятся к «южному фронту», где европейцы вызволяли европейцев из татарского рабства. В двух случаях благодетелем выступил Воевода киевский Речи Посполитой – Юзеф Потоцкий, находившийся в изгнании в Турции после 1709 г. сторонник шведской партии. Он выкупил у татар за 150 золотых червонных Московского полка капитана Нелидова, взятого на Пруте в плен; подарив капитану «от себя кафтан немецкий с позументом», воевода отправил его к русской армии[1835]

. Тот же Потоцкий выкупил у татар в Бендерах пленного капитана иноземца Андрея Каленштена за 300 левков; отпустил ли воевода капитана Каленштена как ранее капитана Нелидова – мы не знаем, известно лишь, что иноземец «ушел оттуда и вышел на Немиров», где и был обнаружен царскими войсками [1836]. Сам Карл XII, находясь в Бендерах, спас из татарского плена российского офицера-иноземца. В августе 1712 г. из Бендер в Каменец-Подольский прибыл капитан Карл фон Рохенвилле «гренадерского Ропова полка, который прошлого года взят от татар в неволю и ранен, и оного король шведский выкупил и лечить велел; а понеже он, капитан, службы принять не хотел, то отпущен в Лоторанг в свое отечество. Ныне оный едет в Польшу к Царскому Величеству» [1837].

Достойна упоминания история бендерского жителя Юсуф-баши. Он был «взят к нам в неволю под Кази-Керменем [т. е. в 1695 г. – Б. М.] и был во Пскове и в Петербурге»; видимо, со временем его отпустили домой. Возможно, знакомство с тяготами плена на чужбине или зародившаяся за время пребывания в России симпатия к русским побудили его проявить участие к русским пленникам после Прутского похода. «Он к нашим невольникам, пребывающим в Бендере, и к проезжающим курьерам показывал всякое добродеяние, тако-ж некоторых невольников свободил и квартермистра нашего, на свои деньги выкупя, отпустил». Интересно, что Казикермен брали войска Шереметева и Мазепы, а 12 января 1712 г. фельдмаршал Б. П. Шеретемев и Юсуф встретились в Киеве и имели продолжительную беседу («довольный разговор»)[1838].

Говоря о судьбе пленных на этом театре военных действий, хочется упомянуть о случаях, когда участники недавно закончившегося конфликта ездили к неприятелю для выкупа своих пленных родственников. В военно-походном журнале Б. П. Шереметева за 1712 год эти случаи упоминаются исключительно потому, что царские люди ездили в неприятельскую землю и привезли ценную разведывательную информацию, но нас в данном случае интересуют человеческие истории: «Ахтырского полку богодуховский сотник Федор Павлов… был в Крыму для сыску отца своего и матери», а «сотник перекопский Иван Турчин… ездил в Крым для свобождения жены и детей своих из неволи»[1839]

. В феврале 1712 г. хорунжий полка Иваненкова Таврило Михайлов был отправлен от русской армии в Бендеры с заданием проводить одного татарина, который ездил в Киев «для отыскания своих братьев и не сыскал для того, что будто татары в Москве» [1840]. В Бендерах хорунжий видел, как на строительстве укреплений работали «русские невольники, которых он видел в 100 человек, перекованы». Когда Михайлов возвращался из Бендер, турки не стали его провожать далее Дубоссар «за опасностию запорожцев; а междо Бендером и Дубосаром шведы с ним съезжались и не познали для того, что на нем был плащ, как и на турках» [1841].

Крепость сдалась, трофеи захвачены, гарнизон отпущен или взят в плен – на этом можно было бы и закончить рассказ об осадах Северной войны. Однако в нашем повествовании остаются неохваченными события, которые нельзя назвать настоящей осадой, и укрепления, которые не назовешь полноценной крепостью.