Осады и штурмы Северной войны 1700–1721 гг

В траншеях под огнем

Защитникам крепости имело смысл активно обстреливать осаждающих артиллерией, пока те не соорудили свои батареи и пока работники копали траншеи открыто, т. е. при самом начале траншей. Для освещения целей ночью из крепости стреляли «светлыми ядрами» – осветительными снарядами. «И как он [осаждающий. – Б. М.] не может иметь батареи прежде двух недель после открытия траншеи, то в сие время можно производить с крепости сильную пальбу, бросать бомбы, гранаты, и камни на работников и всячески пользоваться своею артиллериею, прежде нежели неприятель заложа свои батареи то учинить может» [337], – написано в учебнике Курганова. Когда же осаждающий устанавливал свои пушки, шансов у крепостной артиллерии оставалось немного, поскольку было известно, что осадные батареи «легко преодолеют крепостные батареи и могут сбить их пушки». Поэтому большие пушки на стенах замолкали, а «вредить его траншеи и батареи» рекомендовалось малыми пушками, и «весьма часто перетаскивать их с одного места на другое, дабы привесть тем неприятеля в большое безпокойство»

[338].

Вобан советовал следить за интенсивностью огня осажденных по ночам, обычно через два-три часа пальбы огонь стихал, и в это время стоило ввести в траншеи дополнительных рабочих; равным образом, при сильном огне число работников – убавить, «чтоб никогда своих людей без важной причины в такую опасность недопускать»[339]

.

О том, насколько опасно было находиться в траншеях, Вобан писал в главе «О королях и принцах»; в ней он доказывал, как опасно высшим лицам государства появляться в осадных траншеях, но для нас интересно описание обстоятельств, одинаково фатальных и для принцев и для простых солдат.

«Однакож со всем тем надобно признаться, что ни одного безопасного места во всех траншеях нет, как бы те траншеи хорошо и крепко ни укреплены были: ни для того что от бомб и камней бросаемых из крепости нигде укрыться не можно. Нет такого траншейного бруствера, которой бы пушечным ядром не пробило, ежели оно придет в тот бруствер, щитая от верху на три фута; к томуж и несчетное число мушкетных пуль, из которых иныя идут по самому верху бруствера, другия, когда ударяясь в камень или в какую другую крепкую материю, отскакивают и идут скочьками, однако еще иногда такую в себе силу имеют, что ранят и убивают, в ково попадут. Также множество пушечных ядер, которыя идут вкось по траншее, иныя захватывают ту траншею вскользь, а другия и в самую ее нечаянно опускаються, и великий вред чинят, от которых не всегда укрыться можно. Особливо тогда, когда будет траншея на гранатный бросок от покрытого пути, понеже тогда все выстрелы из крепости итти будут цельнее и язвительнее. Сверх сего гранаты, камни и бомбы тогда летать будут везде и опускаться иногда на такия места, где не надеешся»[340].

Боргсдорф также подчеркивал, что для обитателей траншеи опасны не только выстрелы, но и осколки, поднимаемые ядрами и пулями при ударе о бруствер траншеи, поэтому покрытая землей поверхность более безопасна по сравнению с каменным или деревянным покрытием [341].

С поражающими свойствами камней связан любопытный прием, описанный де Виллем в «Комендантском зерцале». Он рекомендовал гарнизону складывать присыпанные землей кучи камней у дорог и других мест возможного передвижения осаждающих в пределах огня крепостных пушек; пристреляв к ним орудия, оставалось ждать, когда противник окажется рядом, – тогда ударом ядра куча разбивалась и камни разлетались, поражая всех вокруг[342].

Ружейный огонь с крепостных стен был также опасен для осаждающих. Рассуждения о характеристиках стрелкового оружя встречаются у Вобана: «Мушкет стреляет на 120 тоизов [т. е. ок. 240 м. – Б.

М.], и ежели он винтованой, то на 150, и может человека на 300 шагов убить. Ежели близко из нее выстрелят, то пройдет пуля сквозь двух досок, которые каждая 2 дюймов толщиною, ежелиже из нее стреляют на 50 шагов, то ядро на сквозь прошибет, то во что оно попадет» [343]. Боргсдорф также подтверждает, что гладкоствольные «мушкеты с закатными своими пулками не столь далеко доносят, как из винтовалных пищалей шомполом забитые пули» [344]. Тот же автор пишет о «валовых мушкетах» – крепостных ружьях крупного калибра (в России они назывались «затинными пищалями»). По сравнению с полевыми мушкетами они стреляют более цельно, но «увечат салдат при непрестанной стрельбе отдаванием своим, так что потом более служить не могут» [345].