Осады и штурмы Северной войны 1700–1721 гг

Возвращаясь к теме разрушений от бомбардировки, упомянем ряд мер, которые могли предприниматься осажденными для минимизации ущерба. Боргсдорф писал, что поражать людей на улицах обстреливаемого города могут не только ядра и бомбы, но и обломки строений, которые эти снаряды сбивают и обрушивают на улицы: «Кюди от деревянных и каменных от домов отбиванных частей, болши сокрушены бывают, нежели от самых неприятелских пушечных ядер» [624]. В этом отношении логичными выглядят действия рижского коменданта, который 5 января 1710 года велел «все кровли отломать… ибо от спадающих черепиц многих людей побито» [625]. Во избежание пожаров, Монтекукколи рекомендовал снять с домов кровли и покрыть крыши песком, землей или навозом [626]. Дерптский магистрат приказал жителям накрыть крыши сырыми воловьими шкурами, снять легковоспламеняющуюся дранку, а торфяные крыши постоянно поливать водой

[627]. Схожие противопожарные меры принял комендант Кексгольма – в городе было приказано разобрать деревянные строения и разметать соломенные крыши [628]. Дерптский магистрат также решил убрать с мощеных улиц булыжники и брусчатку, чтобы ядра и бомбы не отскакивали рикошетом от камня и не причиняли лишнего вреда; однако комендант посоветовал не спешить с такой радикальной мерой, как разрушение крыш и мостовых[629].

Участники Северной войны не оставили записей о том, какое впечатление производил на них обстрел бомбами. Столетием позже, когда русские войска Александра I снова воевали в Финляндии, а системы вооружения принципиально не изменились со времен Петра I, участник русско-шведской войны 1808–1809 гг. Евгений Петрович Назимов наблюдал, как в ходе осады шведского Свеаборга обе стороны обстреливали друг друга: «как только ночь настанет… бомбы, как ихние, так и наши, безпрестанно прогуливаются по воздуху, с предлинными огненными хвостами, что простым глазом ясно было видно, равно как и чугунные шары, расходившиеся одни с другими, что, наконец, соделалось для нас забавою»[630].

Как мы видели, бомбардировка города причиняла значительный материальный ущерб горожанам; поэтому в некоторых случаях осаждающий мог рассчитывать на сделку с осажденным – молчание мортир в обмен на контрибуцию. Существовал специальный термин: «Brand-Schatzung» (нем.), «огненный налог», которым обозначали выплаты, налагаемые на неприятельский город или местность за обещание не сжигать их строения и имущество

[631]. Упоминания о такой практике во время Северной войны немногочисленны. Одно из них обнаружил в рукописном «Журнале походов Петра I» Н. Р. Славнитский. Поскольку от бомбардировки жителям Нарвы в 1700 г. «учинилась великая теснота и неудобное пребывание», капитан бомбардирской роты Преображенского полка Гумерт отправил им тайное письмо, требуя 20 000 ефимков, «ежели обещают дать, то он метание бомб… и разрушение града удержит» [632]. Горожане согласились, Гумерт отговорил Петра от бомбардировки, а вскоре перебежал к шведам в крепость. Все эти события, кроме дезертирства Гумерта, не подтверждаются другими источниками, но дают некоторое представление о возможных взаимоотношениях осажденных и осаждающих. Схожий эпизод мы находим в дневнике рижанина Гельмса под 16 ноября 1709 г.: «В половине 9-го неприятель потребовал через барабанщика 20,000 рейхсталеров контрибуции: если наши дадут деньги, то неприятель не будет больше удручать город огнеными бомбами, но будет их пускать пустыми. На что решился наш господин генерал-губернатор – неизвестно, и не было о том объявлено жителям, но, однакоже, знают, что деньги не были выданы. Между тем неприятель на целый день приостановил бомбардирование и усердно работал на своих батареях, так что мы опасались, что скоро начнется более сильное бомбардирование»[633]. В русских источниках сведения о такой попытке сделки русского командования с рижским комендантом отсутствуют. В начале войны известен случай вымогательства саксонцами «огненного налога» с селян в окрестностях Дерпта весной 1700 г.; для коменданта крепости это было признаком, что враг скоро уйдет [634]

. Тогда же король Август «показал милость» и, поддавшись уговорам голландских и английских купцов и французского посла, не стал бомбардировать Ригу, а только взял с города «знатную сумму денег» [635]. Горожане Эльбинга, опасаясь бомбардировки и штурма со стороны русских войск, в 1710 г. призывали прусского короля вмешаться и не дать русским разорять город, а также отправляли своих депутатов к командующему русским отрядом генералу Ностицу (рассматривался, но был отвергнут, вариант заплатить ему несколько тысяч талеров, чтобы он не причинял городу ущерба) [636].