Осажденная Одесса

Жуков коротко ввел меня в обстановку.

— У вас наладился контакт с Софроновым и Ворониным? — спросил я не без тревоги.

— Налаживается, — подтвердил Жуков и рассказал: — Мы только получили телеграмму с решением Ставки, как меня и Дитятковского вызвал Софронов. «Жалуетесь?» — строго спросил он. — «Не жалуемся, а излагаем свою точку зрения». — «К чему нам ссориться? — вдруг подобрел Софронов. — Дело-то у нас общее». Я не стал мудрить и спросил, знает ли он о решении Ставки. «Никаких решений мы не получали», — ответил он и посмотрел на Воронина. Я достал из бокового кармана телеграмму и протянул ему.

Софронов раз и другой перечел ее, сразу как-то обмяк, посмотрел на меня, на Воронина и передал приказ ем у: «На, читай!» Воронин читал с недоумением, потом заговорил обиженно: «Не понимаю, что мне делать теперь в Одессе. Я здесь не останусь… Уеду…» — «Не стану задерживать», — отрезал я. — «А я солдат и никуда отсюда не уйду, — Софронов встал и, обращаясь ко мне, сказал: — Готов подчиниться. Дадите дивизию — буду командовать дивизией». Я старался ради дела смягчить напряжение и ни в чем не унизить их достоинства: ведь люди-то опытные, преданные…

— А как Воронин? — спросил я.

— Получил приказ о назначении членом Военного совета и прибыл ко мне. К тому разговору мы больше не возвращались. Кстати, сегодня заседание Военного совета. Приступайте к делам. Вам, по-видимому, придется отвечать за связь с городом и флотом. Ваш кабинет рядом.

Мы договорились собраться на заседание через два часа.

Окинув взглядом свой кабинет, я понял, что он оборудован не для временного пребывания.

Мне понравились спокойствие и уверенность Жукова, его деловитость и решимость защищать город до конца. Чувствовалось, что новое назначение придало ему еще больше силы, доверие окрылило.

На столе у меня лежал список телефонов должностных лиц, имеющих отношение к руководству обороной. Позвонил начальнику штаба ООР, сказал, что хочу зайти познакомиться. Через несколько минут вошел к нему в кабинет.

Из-за стола встал стройный, среднего роста человек лет сорока пяти. Усталый взгляд, воспаленные глаза, припухшие веки. В руках пенсне.

— Генерал-майор Шишенин, — представился он.

Выслушав доклад Шишенина об обстановке, я остался неудовлетворенным. Казалось, что все это я уже читал в оперативных сводках в Севастополе. Те же скупые, сухие данные, цифры, наименования населенных пунктов, частей. О людях, о командирах, сдерживающих натиск врага, ни слова.

Когда я попытался увести его от цифр оперативной сводки, он посоветовал мне обратиться к командирам и комиссарам дивизий.

— Кто у вас в штабе знает, что конкретно делается у комбрига Монахова, у генерал-майора Воробьева, полковника Захарченко или генерал-майора Петрова? — спросил я.

— Мой заместитель — начальник оперативного отдела полковник Крылов, — усталым голосом проговорил Шишенин.

— Я воспользуюсь вашим советом… Вам не мешало бы отдохнуть, — на прощанье сказал я.

Начальник оперативного отдела штаба полковник Н. И. Крылов расширил мое представление о положении в секторах обороны. От него я услышал имена командиров полков.

Крылов рассказал о полковнике Свидницком, командире 54-го стрелкового полка, о моряках из добровольческих отрядов, прибывших к нему в полк и остановивших на своем участке врага. Приятно было узнать, что моряки сдержали свою клятву, данную ими экипажу в день, когда они уходили с кораблей.

С большой теплотой говорил Крылов о командире 1-го морского полка Осипове. Контратака его полка в районе Ильинки, где противник потеснил наши части, была так сильна, что враг откатился к исходному рубежу и с трудом удержался там.

Очень хорошо отозвался Крылов о командире 95-й стрелковой дивизии генерал-майоре В. Ф. Воробьеве. Его артиллеристы и гранатометчики подбили и подожгли во время вражеской атаки 30 танков. А ведь это еще были времена так называемой танкобоязни!

Крылов говорил о командирах полков Соколове, Сереброве, Новикове, о военкоме 95-й дивизии Мельникове. Я не знал их, так же как Свидницкого и Воробьева, но уже заочно проникся глубоким уважением к ним.

К исходу дня Крылов доложил мне, что после ввода в бой на стыке двух полков последнего резерва в 100 человек в 95-й дивизии сформировали пулеметную группу из 25 станковых пулеметов под командой начальника штаба дивизии майора Чиннова и она отбила все атаки противника. На подкрепление в дивизию послан отряд моряков и бронепоезд.

Резерв дивизии — сто человек… Усиление дивизии небольшим отрядом моряков…

Мне, наверно, никогда не забыть, чем приходилось нам тогда подкреплять дивизии. Что значат эти подкрепления в сравнении с резервами 1944 и 1945 годов, с целыми армиями и тысячами орудий, включая «катюши», перемещавшимися по фронтам!

Тем изумительнее стойкость и мужество бойцов и командиров, защищавших в 1941 году прижатую к морю, окруженную с суши Одессу.