Оседлавший тигра спешиться не сможет

Кишлак Чандра и Баташ располагались у подножия гор, между двух сопок. По руслу пересыхающего летом ручьи уходила в горы незаметная тропинка к горному перевалу. По ту сторону гор была граница с Пакистаном, откуда шли караваны с оружием, наркотиками и пополнением в поредевшие банды, ведущие непрерывные бои с Советской Армией. Оба кишлака, расположенные почти рядом, насчитывали где-то с пол сотни стоящих особняком глинобитных построек с плоскими крышами, обнесенных дувалом. После того. как в Чандаре была открыла заброшенная мечеть и в ней появился мулла, оба селения объединились в один кишлак под названием Чандара-Баташ. Все мужское население добывало себе хлеб насущный сбором и контрабандой опия-сырца, получаемого из дикого мака, в изобилии растущего на склонах сопок. В начале мая под знойным афганским солнцем сопки покрывались кроваво-красным маковым цветом. Оставалось ждать конца июня, когда вместо опавших алых лепестков появлялась буро-зеленая маковая коробочка, насыщенная белым опийным молоком. Сборщик опия делал на коробочке горизонтальный надрез, из которого стекал сок, под воздействием солнечных лучей сок затвердевал и становился бледно-коричневым. Оставалось ножом собрать затвердевшую массу. Одна и та же коробочка надрезалась несколько раз, а в конце сезона вместе со стеблем шла на кукнар(опийный отвар маковой соломки). За день каждый сборщик мог собрать до пятидесяти граммов опия-сырца. Их никто не контролировал и не ограничивал, в кишлаке официальной власти не существовало. Ближайшее улусольство находилось в восьмидесяти километрах, в Рустаке. Мулла аль-Ашари на торговлю опиумом закрывал глаза, хотя Коран категорически запрещал употребление наркотиков.

Все мужское население периодически уходило в банды и воевало на стороне многочисленных полевых командиров.

Зимней афганской ночью по узкой горной тропинке в сторону кишлака устало шел путник. Всякий правоверный, увидевший этого человека, сразу узнал бы в нем странствующего нищего — дервиша. Старый халат грязно-серого цвета, прожженный во многих местах искрами дорожных костров, мешком висел на его сгорбленной фигуре. Голова была обмотана куском материи зеленого цвета, один конец которого был пропущен под подбородком и закреплен на противоположной стороне головы. Обувью служили старые калоши, привязанные к ступням ног веревками. Опирался он на сучковатую корявую палку, до блеска отполированную прикосновением рук. На плече висела тощая котомка, усеянная грязными заплатами. Таких паломников можно встретить на любой дороге Средней Азии и Ближнего Востока, чаше всего у мечетей, где они просят подаяние от имени Аллаха во время Велико го праздника жертвоприношения.

Остановившись у горного ручья, дервиш прислонил посох к одиноко стоящему валуну, повесил на него котомку и долго стоял неподвижно, вглядываясь в размытое ночной мглой неясное очертание кишлака. Издалека могло показаться, что рядом с гранитным валуном стоит каменная статуя чело века, заколдованного злым чародеем. Вдоволь наслушавшись ночной тишины, странник достал их котомки пустую бутылку, набрал из ручья воды и обмыл лицо и руки. Совершив намаз, путник, опираясь на посох, медленно двинулся в сторону спящего кишлака…

Внутреннее помещение мечети, куда завел дервиша мулла аль-Ашари, выглядело очень скромно. Здесь не было ни идолов, ни изображений пророков и святых Единственное, что бросалось в глаза, — богатые ковры, устилавшие пол. Мечети использовались не только для богослужения, проповедей и молитв. В них собирались правоверные во всех важных случаях жизни, для сбора пожертвований и решения текущих дел.

Мулла аль-Ашари, невысокий, толстый человек. с медлительными движениями, непропорционально короткими ногами, густой черной бородой, за которой почти не было видно лица, и хищным крючковатым носом, напоминал ворона-стервятника, который только что досыта наклевался падали. Дав возможность сидящему на ковре дервишу отдохнуть и прийти в себя после долгого пути аль-Ашари сел напротив и, мазнув того масляным взглядом, твердо спросил:

— Ты в состоянии выслушать и запомнить?

Дервиш молча кивнул головой.

— Тогда слушай и запоминай, — сказал мулла. — Они будут в кишлаке через четверо суток, на великий праздник Рамазан. И помни, ты должен сделать все возможное и невозможное, чтобы обмануть неверных. Для достижения цели ты можешь говорить ложь, даже подтверждая ее клятвой на Коране.

Дервиш закрыл глаза, давая понять, что понял сказанное. Оба долго молчали. Каждый думал о чем- то своем. Первым заговорил дервиш:

— Могу ли я полностью положиться на Джафара? — поинтересовался он.

— Джафар — мудрый и сильный человек. До внедрения к шурави он много лет провел в секте ассисинов. Единственный его недостаток — употребление гашиша.

— Стреле не подобает кривизна. Кривая — в цель не попадет она, — тихо произнес дервиш. И, помолчав важно добавил: — так сказал мудрыйрый Аб-аль-касим.