Осень ацтека

Я пообещал, — абсолютно искренне, — что другого раза не будет. Потом Алонсо повёл меня по коридору в помещение, где должно было состояться следующее занятие и где мне предстояло познавать основы христианской веры. К великому моему облегчению, оказалось, что в этом классе я вовсе не самый старший. Здесь присутствовали подростки, юнцы, но были и зрелые, взрослые люди, в том числе несколько женщин, а вот детей как раз не было вовсе. Равно, как и того разнообразия цветов кожи, которое имело место среди юных учеников на предыдущем занятии.

Отличие от предыдущего класса заключалось и в том, что этот был набран раньше, занятия в нём уже некоторое время велись, и я, присоединившись к ним по ходу дела, вынужден был начинать не со знакомства с элементарными основами, а сразу же погрузиться в глубины, недоступные моему пониманию.

В тот, самый первый для меня день священник-учитель распространялся о христианском понятии Троицы. Падре Диего, в отличие от других священников, имел не бритую макушку, а совершенно лысую голову, и был рад, когда мы называли его нашим словом «тете» — это уменьшительно-ласкательное от «отец». На науатль падре Диего говорил почти так же бегло, как Алонсо, поэтому произнесённые им слова и фразы я понимал... чего никак не могу сказать об их значении. Например, слово «троица», по-нашему йейеинтетль, означало группу из трёх существ: три чем-то объединённых предмета или три элемента чего-либо единого. Скажем, три вершины треугольника, три зубца трезубца или три лепестка трилистника. Но тете Диего упорно пытался добиться от слушателей восхищения «троицей», явно состоящей из четырёх элементов.

И по сей день я не встретил ни одного испанца-христианина, который не почитал бы от всей души Святую Троицу, состоящую из: одного Бога, у которого нет имени; сына Бога, который зовётся Иисус Христос; матери этого сына по имени Дева Мария; и Духа Святого, который, поскольку это не имя, а лишь название, явно сродни остальным «святым», то есть малым богам вроде святого Хуана или святого Франциска. Однако из вышеизложенного со всей очевидностью следует, что высших божеств четверо, а уразуметь, как четверо могут составить троицу, мне так и не удалось.

7

В тот день, как и во все последующие — за исключением дней, именовавшихся воскресеньями, — я по окончании занятий в обоих классах отправлялся в собор, где мы с Алонсо де Молиной, усевшись среди старинных, написанных на бумаге или выделанной оленьей коже книг, обсуждали трактовку изображённого на той или иной странице, какой-нибудь отрывок, а порой и значение единственного символа.

Конечно, с основами нашего письма, равно как и с методами счёта, принятыми у ацтеков и мешикатль, нотариус уже был знаком. Знал он и о существовании несколько иных, но схожих с нашей систем письма, использовавшихся другими народами — например, в языках сапотеков и миштеков — или применявшихся более древними племенами, уже не существующими, но оставившими записи о своём времени — такими, как ольмеки или древние майя. Алонсо знал, что в любой книге, начертанной любым писцом любого народа Сего Мира, изображение рядом с головой человека науатль — то есть языка, — означало, что этот человек говорит. Если изображённый язык закручивался, следовало понимать, что человек поёт или читает стихи, а тот же язык, но пронзённый шипом, — обозначал, что говорящий лжёт. Алонсо умел распознать символы, которые использовали все наши люди для обозначения гор, рек и тому подобного. Короче говоря, он неплохо владел основами нашего искусства изображения слов, но всё же порой мне удавалось заметить и исправить кое-какие неточности.

— Нет, — мог, например, сказать, я, — народы Куаутемалана, что находится на крайнем юге Сего Мира, не называют бога Кецалькоатля этим именем. Самому мне в тех краях бывать не доводилось, но, по словам учителей из калмекактина, южане всегда именовали его Гукумац.

Или, например:

— Нет, куатль Алонсо, этих изображённых здесь нескольких богов ты называешь неправильно. Это Ицелиукуи, Слепые боги. Именно поэтому их лица, как ты можешь видеть, окрашены в чёрный цвет.

В тот раз, помнится, я воспользовался случаем, чтобы задать давно интересовавший меня вопрос: почему некоторые из младших учеников коллегиума имеют очень тёмную, почти чёрную кожу? Нотариус просветил меня, рассказав, что в дальней, дикой и отсталой стране под названием Африка обитают чернокожие мужчины и женщины, которых испанцы именуют маврами, или неграми. Народ это свирепый, звероподобный, с большим трудом поддающийся одомашниванию и приручению. Но тех, кого удаётся приручить, испанцы превращают в рабов — ну а некоторым особо хорошо зарекомендовавшим себя маврам разрешают поступить на испанскую службу в качестве солдат. Кстати, кое-кто из них находился в числе первых завоевателей Сего Мира и в награду за это получил в Новой Испании земли и собственных рабов из числа индейцев. По большей части военнопленных, каких я видел с клеймами на лицах.