Осень для ангела

Чует, словно кто его по плечу осторожно так стукает. Обернулся и замер в удивлении — за спиной собралась толпа душ, смотрят на него сочувственно и молчат. А по плечу его мужик здоровый бородатый стукает, в армяк одетый, да сапоги яловые.

— Прощения просим, Иван Васильевич, что обеспокоили! Спор у нас тут промежду себя вышел, требуется ваше слово, а то подеремся!

Директор шмыгнул носом, поморгал глазами, стряхивая остатки слезинок, подозрительно нахмурился.

— Не можете решить кому первому на тот свет отправиться? Так это вот к ним обращайтесь, теперь они тут главные! — махнул он рукой, словно отрекся от всех своих привязанностей.

— Извиняюсь, но не в том спор, — мягко, но настойчиво продолжил мужик. — Народ интересуется, вы с нами или тут остаетесь?

— Шутите?

— Какие ж тут шутки, Иван Васильевич? Вы ж для нас, как отец родной, куда мы без вас?

Вот те новость, мелькнула в голове директора молния-мысль. Мелькнула, вышибла тоску-гадюку из сердца, выжгла яд тоскучий, осветила лицо надеждой.

— Отец родной?

— Кабы не ваша душевность, давно бы туда отправились.

— Душевность?

— А то ж, милое дело было послушать про урожай, да успехи в покорении космоса.

— Так сейчас то вы все туда… не будет больше разговоров…

— Скажете «Оставайтесь!», мы и останемся, душе никто не указ, кроме совести!

— Останетесь?

— Да что ты заладил, как граммофон, командуй «Оставайтесь!» и не парь мозги! — не выдержал какой-то парень в толпе.

— Цыц ты… не шуми, спугнешь… дайте ему по репе, шустрому… не слушай его, отец родной, что душа просит, то и скажи!

— Оставайтесь! — одними губами, еле слышно прошептал Иван Васильевич, не веря своему неожиданному счастью.

Тихо сказал, а слова его, как искру в сухой степи разнесло, полыхнуло пожаром в толпе душ.

— Остаемся… счастье то какое… согласился, отец родной… крикни нашим, чтобы в очередь не стояли…

Верно говорят, булат не закалишь, если его из огня да в холодную воду несколько раз не кинешь. Счастье растопило лед в душе, вернуло блеск глазам и веру в лучшее. Не все потеряно, мы еще ого-го-го, есть еще порох в пороховницах.

Правда в толпе и другие голоса звучали, но меньше и тише.

— Дураки… медом вам тут намазано, что ли… один дурак в прорубь, остальные за компанию… прикажи дураку молиться, он и лоб расшибет…

Но что значат эти мелкие камушки в сравнении с тем великим счастьем, что обрушилось на Ивана Васильевича только что? Теперь же все меняется, теперь можно снова подумать о…

Мысли Ивана Васильевича внезапно прервались. С леденящим ужасом он вспомнил, что мечтам его не дано сбыться. В любое мгновение все эти души, все его друзья, внезапно обретшие голос, исчезнут навсегда, оставив его в одиночестве. Никогда, никогда уже не будет вечерних прогулок по аллеям, восторга чувств, охватывающего его в моменты энергетических всплесков.

— Послушайте, давайте договоримся! Все что хотите! Я сделаю, отработаю, отслужу, замолю, только не забирайте нас друг у друга! Не по-людски это все, не по-божески.

— Это не вам решать! — отрезала Смерть. — Нам не молитвы ваши требуются, а точность баланса. Вот вы, голубчик, небось своего бухгалтера готовы в могилу свести, ежели он вам кривой баланс предоставит. А нам что же предлагаете — подтасовку, обман, ширли-мырли с душами?

— Но должен же быть какой-то выход. Не бывает так, чтобы не было решения. Вы поймите, не могу я так вот взять и все бросить. Это похуже дезертирства выходит. Как я после этого жить буду и работать тут?

— Обычно будете работать, как все работают. Будете планы перевыполнять, премии получать, к морю в отпуск ездить.

— Я ж им как отец родной. Они ж без меня…

— Так не будет их у вас, любезный директор, фьюить и улетели на небо. Нет у вас заботушки, отдыхайте, работайте, деньги зарабатывайте на светлое будущее.

— Какие деньги? — удивился директор, считавший получку не более чем средством для пропитания.

— Бумажные деньги, металлические, дзин-дзинь монетки в копилочку, деньги, денежки, деньжата. Мы веселые ребята, но деньжат нам маловато!

— Глупости, откуда тут деньги? — брезгливо поморщился директор. — Не за деньги работаем, за уважение! Между прочим, никто уже никуда не отправляется! — победно улыбнулся Иван Васильевич.

«Накося-выкуси, обломитесь, касатики! Не все коту масленница, будет и постный день!» — светилось в его взгляде.

— Иван Васильевич, голубчик, давайте проще! Может, вы денег хотите? Вы поймите, нам несложно, только пожелайте, все сбудется.

— Взятку суете? Купить хотите?

— Упаси господи, за кого вы нас принимаете? Таких, как вы проще убить, чем купить!

— Тогда о чем разговор?

— Не надоело вам кладбищем заправлять? Только пожелайте, мы вас директором банка сделаем, а? Чик-пык, один умер, другой занемог, нужному человеку в голову правильная мысль пришла и вы в седле, то бишь в кресле управляющего банком! Денег прорва, почет, уважение, всяк норовит вам в рот заглянуть, любое желание исполнить! Соглашайтесь!

— Не соглашусь!

— Отчего же?