Осень ожиданий

Томас Уолкер уже прощался с жизнью, но при этом, не теряя иронии на тему дня своей смерти, которой так удачно совпал с днем его рождения, когда его обнаженный зад коснулся глиняного выступа, затем некой коряги, а уже хватательный рефлекс помог ему ухватиться за корень искривленного дерева, которое вопреки всему росло на вертикальном обрыве холма. Сила притяжение его сильно тряхнуло, но пальцы его надежно сжимали удачно подвернувшуюся корягу, не позволив ему далее продолжить падение. Как только его тело перестало шатать из стороны в сторону, а ноги уткнулись в глинистую опору, Томас Уолкер позволил себе прокричать изо всех сил еще раз, только в этот раз — это был крик победителя, который вопреки всему смог отстоять свою жизнь у Судьбы, устроившей с ним подлую игру.

Радость спасения была огромной, но и она сошла на нет, когда Томас посмотрел вниз, а затем и вверх и пришел к выводу, что спуститься у него не получится, потому, как до каменистого берега озера было достаточно большое расстояние, при этом утес холма под ним резко уходил вглубь, формируя очередной обрыв, а расстояние до вершины, с которой его столкнула подлая воровка, было практически не преодолимым.

Отдышавшись и осмотрев себя для оценки количества полученных царапин и ушибов, Томас Уолкер решил выбрать путь во спасение наверх, понимая, что долго стоять на месте он не сможет, так как руки рано или поздно устанут находиться в напряжении и тогда он продолжит свое падение вниз. Осторожно и неторопливо, ища более устойчивые места и выбивая ногами себе выступы в податливой, но при этом достаточно прочной породе, Томас принялся подниматься наверх.

Вначале карабкаться оказалось даже проще, чем он ожидал, но очень скоро пальцы от переутомления уже не так хорошо цеплялись за выступы, а ноги все чаше соскальзывали вниз, от чего напряжение на руки только росло. И чем дальше он продвигался, тем сложнее ему было держаться на вертикальной поверхности. Но, несмотря на все трудности, он был уверен, что сможет их преодолеть. Раз его жизнь не окончилась сразу после падения, Томас считал, что в этот день он уж точно не умрет, иначе не было никакого смысла в появлении спасительного дерева, которое росло на крутом обрыве. Он хватался руками за новые и новые выступы, внушающие доверия своими размерами и прочностью, и не переставал напевать себе под нос веселую народную песенку о сельском дурочке, который решил, что сможет стать правителем целой губернии. Песня всегда помогала по жизни Томасу Уолкеру и в эти минуты она была тем стимулом, дающим прилив сил и помогающей двигаться вперед, несмотря на усталость.

Томас приостановился, чтобы отдышаться. Он понимал, что подобный отдых скорее был во вред ему, а не на пользу, но ничего не мог с собой поделать — уж слишком сильной была усталость. По ощущениям, он мог сказать, что точно также должен был себя чувствовать человек, которому на плечи взобрался тучный наглец, свесив с шеи ноги.

Продолжив восхождение, Томас Уолкер вспомнил о том, насколько приятным были поцелуи Роанны и насколько отдаленные от блаженства чувства его одолевали теперь. Сколько мужчин попалось в липкие сети страсти воровки и сколько из них отдали из-за этого свою жизнь? Томас предположил, что таких было не мало, и судить, в первую очередь, можно было по превосходному владению губами Роанны. Видимо, тренировки поцелуев были у нее регулярными.

К усталости, сковавшей все его тело, прибавились другие сложности — а именно комары. Они кружились над его вспотевшим телом и не брезговали кусать его за все участки тела: пятки, икры, бедра, поясницу, спину и шею. Но не их укусы досаждали ему сильнее, а выводимый ими писк у его ушей. И самое обидное было то, что он не мог отмахнуться от них. Усталость сменилась злобой на этих маленьких кровопийц, от чего в его теле включились резервные запасы сил, и подниматься вверх вновь стало немного легче. Но благодарность к комарам за это он все же не испытал.

Вначале вершина холма приближалась к нему с довольно приободряющей быстротой, но когда до холма оставалось не больше расстояния чем в три его роста, то время стало очень тягучим, а потом и вовсе остановилось. Он продолжал движение вверх, а вершина оставалась такой же далекой. И от этого он уже испытывал не злость, а отчаянье. Пальцы дрожали, по спине пот тек ручьями, левую ногу начало сводить судорога, и в этот самый момент, Томас Уолкер понял, что ему не удастся выбраться живым из этой ситуации, в которую его привела его собственная глупость, а также детородный орган. Да, если б не его всегда высокий сексуальный аппетит, он бы смог совладать с собой и не клюнуть на очередную юбку, а прислушался сразу к голосу своего разума, который поддавал ему сигналы об опасности. Но что здоровому молодому мужчине до голоса разума, когда перед глазами у него пляшет голая девица?