Осень ожиданий

Альберт отложил в сторону пульт и задумался, вспоминая стихи о любви, написанные Робертом Дрейком. Таких было мало, но они были. Альберт уже хотел начать читать по памяти стихотворение, когда осекся, по той простой причине, что в его голове зародилась довольно интересная мысль.

— Если честно, я и сам пишу стихи. Может, я лучше прочту что-то из своего?

— Конечно, прочти из своего! — воскликнула Нойс, приняв более ровное положение: спина ее прижалась плотно к спинке дивана, ноги согнулись в коленях, а руки взяли их в кольцо. Ларри поспешил тоже приподняться и принять более официальную позу.

На миг Альберту даже стало стыдно, но он быстро отогнал эту мысль, заверив самого себя, что в этом Мире он сможет стать не менее знаменитым, чем его отец в Зрелом, стоит только присвоить его стихи себе и найти того, кто сможет продвинуть 'его' творчество в телевизор. Пусть он и не до конца понимал, что из себя представляет этот магический ящик: откуда в нем берутся картинки, как они оживают и где на самом деле находятся те люди, которых он им показывает, — но был уверен, что сможет в него попасть и, что телевизор сделает его знаменитым на весь Старый Мир.

Альберт повернулся к парню и девушке лицом и медленно начал читать стих, а по мере набирания храбрости и отступания вины за ложь, его голос становился все более уверенным, а слова слетали с его языка как разноцветные бабочки, украшая собой темную душную комнату.

* * *

Альберт Дрейк улегся спать в тесной коморке, в которой до этого Альберт и Нойс хранили грязное белье, а иногда ее занимал и Ларри, в дни, когда они с Нойс находились в соре. Маленькая комната должна была действовать на него угнетающе, но Альберт был чуть ли не счастлив. Сегодня он впервые почувствовал то, что испытывал, скорее всего, и его отец, когда получал первые в жизни похвалы за свои стихи. Хотя, наверняка, Роберт Дрейк был не просто счастлив, а упивался своим талантом, ведь, в отличие от Альберта, его отец знал, что эти похвалы были им заслужены. Но даже так, Альберт прибывал в приподнятом настроении.

Нойс в конце стихотворения даже поцеловала его в щеку, что не слишком сильно понравилось Ларри, но тот не стал шибко беспокоиться по этому поводу.

— Не знаю, насколько талантлив твой отец, но ты — просто гениальный поэт, — заверила его Нойс, чьи глаза блестели не только от восхищения, но и от выкуренной ранее дурманящей травы.

— Да, брат, — кивнул Ларри, после чего сонно вытянул над головой руки и скривил блаженную мину. — Я не фанат всякой там рифмы, но ты меня задел за живое.

— Благодарю вас друзья, — произнес Альберт. — Приятно слышать ваши хвалебные речи.

- 'Хвалебные речи', - усмехнулся Ларри. — Да из тебя поэт так и прет!

— А знаешь что! — вдруг вспыхнула идеей Нойс. — В пансионате, в котором я работаю, есть один довольно милый старичок. Как не странно, но, встречаются и такие. Так вот этот старичок — Карл Вельде — в прошлом был литературным критиком. Я могу познакомить тебя с ним, он наверняка сохранил кое-какие связи. Как тебе такое?

— Ты хочешь сказать, что он может сделать так, что я попаду в телевизор? — уточнил Альберт.

— Ну, ты слишком забегаешь вперед. Про телевизор я тебе предлагаю забыть, только если ты не обладаешь обалденным голосом и сможешь петь песни на свои же стихи. А вот писать стихи для каких-нибудь певцов… кто знает?

— Ого, дорогуша! — захихикал Ларри. — Да ты у меня настоящий воротила шоу-бизнеса. Того и гляди, станешь продюсером.

— Звучит не плохо, — кивнул Альберт, чувствуя, как в груди у него пробуждается очередной приступ радости.

— Отлично, тогда завтра же утром я тебя с ним познакомлю.

— Ничего не получится, — покачал головой Ларри, при этом зевая во весь рот. — Наш друг Альберт с завтрашнего утра приступает на работу вместе со мной. Будем грузить рыбу в восточном доке. А запах рыбы — не лучший в мире парфюм для собеседования.

— Тогда я с ним договорюсь о встрече на послезавтра.

— Боюсь, касс Дебри не отпустит Альберта, он ведь на испытательном сроке.

— Я уверена, что вам удастся что-нибудь придумать, — заявила Нойс.

Затем они улеглись спать. Но Альберт еще долго не мог уснуть, впрочем, как и молодая парочка, приютившая его: стоны, охи и скрип старой кровати говорил о том, что ни Ларри, ни Нойс совсем не устали за весь день. Альберт не обращал внимания на стоны и скрипы. Заложив за голову руки, он глядел на низкий потолок коморки и думал о своем будущем. Он думал об этом, когда скрипы умолки и всю квартиру окутала плотная тишина. Он думал об этом, даже когда пытался переключиться на другие темы, или просто считая в уме овец. Чувство уверенности в своей скорой славе не хотело покидать его. И только когда он перестал бороться со своей разыгравшейся фантазией, Альберт Дрейк провалился в глубокий сон.

3