Осенние расследования

Олеся, тоже выбравшись из машины, подошла и развернула удостоверение:

– Следователь Вадис Олеся Ивановна, веду дело об убийстве в охотничьем клубе.

– Лейтенант Лавочкин, – пробурчал участковый. – Думаете, связано как-то?

– Пока не знаю, но мне нужно поговорить с девушкой. Она ведь сестра Ларисы Плужниковой, так?

– Так. Младшая. Их там, как гороха в стручке – мал мала меньше, и все девки. Мать одна колотится, вот они и подрабатывают, чтобы как-то… А оно, видишь… – Участковый снова махнул рукой. – Вот ведь скоты какие, думают – раз деньги есть, то все можно. А про Лариску… я вам так скажу – с нее и началось. Она, дуреха, думала, я не догадался, сказала, мол, все нормально, а я-то не вчера родился, вижу ведь, как глаза потухли у нее. Такая была веселая девчонка, заводная – и вдруг как мешком прибило, по улице идет – все в землю смотрит, вроде как уронила что-то, и глаз на людей не поднимает. А прошлой осенью вдруг снова что-то случилось, Лариску опять как подменили – дерзкая стала, грубить начала и матери, и всем, кто с ней заговорит. И все с Надькой Большаковой куда-то бегали, уйдут – и пропали на полдня. И вот еще что… – Он внимательно посмотрел на Олесю и, понизив голос, произнес: – В лесу, километрах в двух от поселка, я гильзы стреляные нашел и дерево со следами выстрелов.

– Где?! – вскинулась Олеся.

Участковый поморщился:

– Ну не кричите, ночь ведь еще… Если хотите, я покажу. А гильзы у меня в сейфе лежат. За грибами я туда хожу, место больно хорошее, городские туда не добираются, знать надо. Ну, и ягодник там приличный…

– А когда вы гильзы нашли?

– Гильзы-то? Да вот осенью и нашел первый раз, в прошлом году.

– Первый раз? То есть потом еще были?

– Были, – кивнул Лавочкин. – И буквально на днях свежие, три штуки. Вы не волнуйтесь, я их аккуратно в мешочки разложил, даже даты подписал, чтобы не перепутать.

Гильзы действительно были упакованы и подписаны. Олеся убедилась в этом, когда Лавочкин, кряхтя, открыл старый обшарпанный сейф. Осторожно взяв один из пакетов ногтями, она посмотрела его на просвет – три гильзы, наверняка Федор сможет на глаз сказать, из какого оружия они выпущены. Муж отлично разбирался в пистолетах разных марок и систем, потому Олеся могла доверять его слову точно так же, как эксперту.

Мезенцев тем временем пришел в кабинет вместе с худенькой девушкой с длинными рыжеватыми волосами, заплетенными в косичку. Ее лицо было опухшим от слез, под правым глазом цвел синяк, губы разбиты, на запястье левой руки Олеся заметила черно-фиолетовые пятна, похожие на следы пальцев.

– Садись, Люся. – Мезенцев отодвинул стул и усадил девушку. – Не бойся, это следователь Олеся Ивановна, она ищет того, кто убил Сольского.

Люся вздрогнула всем худеньким телом, обхватила себя за плечи:

– Я… я не знаю… не знаю ничего… – пробормотала она, глядя в пол.

– Люся… – мягко произнесла Олеся, садясь напротив девушки. – Я понимаю, вам сейчас трудно говорить. Но мне важно понять, связано ли то, что с вами произошло, с убийством.

– Я его не убивала! – вскинула голову девушка. – Но очень рада, что… что кто-то это сделал вместо меня.

В ее тоне было столько ненависти, что в другое время Олеся удивилась бы – как может девочка так сильно желать кому-то смерти. Однако в этой ситуации она даже разделяла это мнение.

– Люся, а где сейчас ваша сестра Лариса? – спросила она, и девушка опять вздрогнула:

– Она уехала… в город.

– Зачем?

– Не знаю, она не докладывается…

– А когда Лариса уехала?

– Два… нет, три дня назад. – Олеся буквально услышала, как Люся врет.

– Точно?

– Да, точно! – слишком быстро ответила девушка. – Три дня назад.

– Она же должна была всю неделю работать, так управляющий сказал.

– Ну… не знаю, отпросилась, наверное… и вообще – мы с сестрой не подруги, у нее своя жизнь… – Люся шмыгнула носом и опять заплакала, закрыв руками лицо. – Как по поселку ходить теперь… все же узнают…

– Сдурела? – вмешался Лавочкин. – Кто узнает, если сама не сболтнешь? Что ж теперь поделаешь, Люсенька, надо жить дальше. Не все кругом подонки…

Мезенцев вдруг поманил Олесю рукой, приглашая выйти из кабинета, и она встала, оставив участкового утешать рыдающую Люсю.

Они вышли на крыльцо – уже должно было начать светать, но опустился густой туман, и даже соседний дом скрылся в этом плотном «молоке».

– Она знает, кто убил. И пришла к участковому потому, что знала – насильник мертв, ничего уже не сделает. А ее рассказ должен как бы обелить убийцу, – произнес Федор, подпрыгивая и усаживаясь на широкие перила.

– Думаешь, это все-таки ее сестра?

– Почти уверен. Дожми Большакову – будем знать точно.

– Что скажешь про гильзы?

– От «Глока» навскидку, эксперт точнее скажет. И надо сравнить с пулями из тела Сольского. Забираем, в общем, Людмилу, и поехали к себе. Мне на дежурство, а тебе еще с Большаковой работать.

Надю Большакову привели в комнату для допросов, и Олеся сразу увидела, что ночь далась девушке непросто – она явно не сомкнула глаз и теперь выглядела измученной, напуганной и уставшей. Олеся решила не растягивать допрос, а сразу выложила про найденные в лесу гильзы.