Ошибка

Я бы, наверное, предпочла просидеть в своей комнате до самого вечера. Но время перевалило далеко за полдень, вещи были разобраны и водворены на свои места, на все сообщения я ответила, а валяться в обнимку с ноутбуком, прислушиваясь к тому, как урчит в животе, не казалось мне хорошей идей. А где-то там, совсем рядом, повар уже давно должен был закончить свою работу. И уйти. Вместе с Анной.

Дом был почти пуст. Только в одной из комнат отмечал день бракосочетания мой фиктивный муж. Он как раз утолял голод несколько иного рода, если я правильно поняла явление барышень. Но вряд ли он и его гостьи станут бродить по дому…  А если и станут? Их появление меня вряд ли смутит. Главное – сегодня здесь нет и не будет Бояринцева-старшего.

И мне вовсе незачем умирать от голода в своей комнате.

Я выбралась за дверь, тише мыши проскользнула по коридору, чувствуя, как кружится голова от умопомрачительных запахов. На кухне было светло, чисто и пусто, лишь негромко гудел холодильник. Солнечный свет лился через широкие окна и, отражаясь от кафеля, плескался жидким пятном на потолке, яркими зайчиками скакал по пузатым блестящим кастрюлькам на плите, источающим ошеломляющие ароматы. Кажется, кроме меня, на еду никто не претендовал.

Я с удовольствием пообедала, затем покопалась в пакетиках с чаем, без труда обнаружила свой любимый сорт, заварила его и уже собиралась насладиться тишиной, покоем и одиночеством, как дверь приоткрылась, и я едва не выпустила чашку из рук.

На пороге застыл Бояринцев-старший. Высокий, мощный, напряженно хищный…

За сотую долю секунды глаза жадно впитали и пиджак, небрежно перекинутый через плечо, и ослабленный галстук, и сильную шею в расстегнутом вороте рубахи, и большие крепкие руки, торчащие из закатанных по локоть рукавов, и немигающий взгляд темных глаз.

И тут же остро полоснуло страхом.

Сердце сделало такой кульбит, что удивительно, как оно вообще не вылетело вон и не покатилось по солнечному полу под ноги Великому и Ужасному.

Откуда, черт побери все на свете, он тут взялся?! Он же не должен был приехать! Я мгновенно вспотела от ужаса, но затылку стало холодно, словно к нему приложили кусок льда, а в голове как-то враз освободилось слишком много места, и все это место заняла одна-единственная мысль: знает?! Я поспешно отхлебнула из чашки. Крепкий горячий чай рванул внутрь, едва не спалив мне язык, зато мозги встали на место. Главное – не трястись, как кролик перед удавом. Надо завести какой-нибудь непринужденный разговор. Что-то такое, что можно было бы обсуждать, если бы этой ночью я спокойно спала в своей постели, а не… Стоп, только не вспоминать сейчас об этом! Ну же, соберись, тряпка!

– А что вы здесь делаете? – выдавила я из себя.

Наверное, можно было бы придумать вопрос глупее, но для этого пришлось бы крепко постараться. Что он может здесь делать? Он вообще-то здесь живет! И это его дом. Впрочем, учитывая все обстоятельства, я ещё неплохо держалась. Конечно, лучше было бы поздороваться, но это почему-то не пришло мне в голову. Хотя Бояринцев тоже не особо утруждался соблюдением этикета.

Он вообще молчал. И от этого молчания я прошла семь кругов ада, или сколько их там, и приближалась к восьмому, когда он, наконец, ответил.

– Я… – Его голос внезапно стал хрипловатым и низким.

Как вчера. Я судорожно сглотнула, машинально облизав пересохшие губы. Неужели узнал? Эта мысль отозвалась ужасом и еще каким-то странным чувством, названия которого я не знаю.

Бояринцев усмехнулся, шагнул в кухню…

И обычным тоном обычного человека, у которого все отлично и хорошее настроение, сказал:

– Проезжал мимо, дай, думаю, заеду на обед…

Просто заедет на обед, ага. Обычный человек, ага. Кем-кем, а уж обычным человеком Бояринцева мог посчитать только слепо-глухо-немой отшельник, безвылазно просидевший на необитаемом острове последние лет пятьдесят.

– А заодно и посмотрю, как молодые, – он бросил пиджак на спинку соседнего стула и прошел к плите, –  не разнесли ли дом… деточки.

От пиджака еле уловимо пахло солнцем, машиной, чистым мужским потом и горьковатым парфюмом. Бояринцевым… Я залпом выпила чай, совершенно не чувствуя вкуса, и пожала плечами.

– До сих пор не разнесла ни одного дома, не думаю, что ваш должен стать исключением.

– В тебе-то я не сомневаюсь. – Бояринцев загремел крышками, с интересом рассматривая содержимое кастрюлек и принюхиваясь.

Фух, кажется, он не догадался… Думает, что это была другая! Ну и славно…

– А вот твой муж способен на многое…

Он как-то особенно выделил слово «муж», и мое минутное облегчение сменилось паникой.

Черт, мой муж! Как у меня это вылетело из головы! Мой муж сейчас как раз проводит время в обществе длинноногих красоток и горячительных напитков с моего молчаливого одобрения.

Вот попали… И что теперь делать?

Вообще-то, убедительное вранье не входит в число моих талантов. В школе меня не взяли в театральный кружок, да и отец постоянно подтрунивал: «У тебя на лице все написано». Поэтому я на всякий случай отвернулась от Бояринцева и стала загружать посуду в машину.