Ошибка

А в один вечер он внезапно заплакал. Где-то на середине прослушивания; обычно Глен сидел у стены, опустив руки вниз; тут он обхватил ими ноги, и по его лицу стали скатываться слезы. Он остался неподвижен – даже не пытался их убрать.

«Интересно, о чем он сейчас думает… Если вообще думает. Полагаю, это продвижение вперед».

Тем временем тот продолжал плакать. Его большие голубые глаза распахнулись широко, зрачки сузились, рот чуть-чуть приоткрылся.

«Кажется, будто он вот-вот что-то скажет». Эйи решился на отчаянный шаг.

– Ты хочешь что-то сказать?

Глен посмотрел на него, в глазах появилось вполне человеческое отчаяние.

– Нет… – произнес он.

Эйи был, мягко говоря, удивлен, но виду не подал.

– Что «нет»? Тебе нечего сказать или ты задал себе какой-то вопрос и теперь на него отвечаешь?

– Нет… Этого не могло… Произойти…

После этих слов он внезапно обхватил себя руками, сильно сжав зубы.

«Ну нет, отдохни пока». Глен провалился в сон.

Эйи был поражен прогрессом, как и глава организации; он впервые видел ее настолько искренне удивленной. Он поделился с ней своими дальнейшими планами.

– Я думаю произвести с ним что-то вроде мгновенной встряски посредством помещения в непривычные условия. Иными словами, я хочу вывезти его за город – где людей поменьше, а лучше, чтоб вообще не было – а там уже продолжить. Я долго думал, как отвлечь его от мыслей об убийстве. Сначала наиболее простым выходом мне казалось просто дать ему свободу в этом, но потом я понял, что это исключительно вернет его в прежнее состояние. Поэтому на данный момент я считаю, что ему просто нужно по возможности не давать видеть живых существ; это не будет отвлекать его.

– Но какие методы ты планируешь использовать?

– Разные, – Эйи посмотрел в сторону. – Я пытался поставить себя на его место, и подумал, что для меня наилучшим выходом из ситуации было бы просто забыться. Музыка вводит его в состояние транса; могу предположить, что и другие виды искусства могут оказывать подобное влияние. Сложность состоит в том, чтобы при этом сделать его еще и участником действия – опять же, удержать внимание. Это хорошая тренировка сознания. А где сила воли, там и разумное существо.

Все это время она смотрела на Эйи с уважением. Она никак не ожидала, что это безынициативное обычно создание способно проявить такую инициативу, да еще и с его стремлением из всего извлечь практическую для себя пользу… Видимо, он видит Глена как своего брата. Впрочем, можно сказать, так оно и есть…

– Но Эйи, ты ведь понимаешь, что из состояния забытья рано или поздно выходят, и потом уже ему ничего не поможет…

Он улыбнулся с какой-то горечью.

– Вы ошибаетесь, если думаете, что я ничего не понимаю. Глен – ошибка, которую необходимо устранить; так будет лучше в первую очередь для него самого. Но я хочу, чтобы Вы поняли, – Эйи сверкнул глазами, – даже недостойная жизни ошибка имеет право на достойную смерть.

К тому моменту, как они выехали в сельскую местность, предварительно сняв небольшое шале, Глен уже мог свободно говорить, хотя делал это весьма неохотно. Все время казалось, что его будто что-то сдавливает, что все его действия производятся через силу. Оно и понятно – вряд ли кто-то смог бы представить, какие титанические усилия совершал над собой этот человек.

Большую часть дня Эйи и Глен просто гуляли в горах; тот выматывался, и это было как нельзя лучше. Единственная проблема состояла в то и дело попадавшихся мелких зверьках или птицах – Эйи видел, какие взгляды Глен каждый раз кидал в их сторону, и тут же старался отвлечь того разговором.

Вечера посвящали творчеству: сначала Эйи, как и раньше, играл для Глена; потом тот и сам стал играть на скрипке, которую Эйи предварительно раздобыл. Пару ночей Глен жаловался, что не может уснуть – тогда они уходили в поле, Эйи разводил небольшой костер (то, как их не заметили, осталось загадкой) и учил того танцевать. Поначалу Глен, казалось, не мог понять, что от него требуется: движения – если их можно было таковыми назвать – были крайне неуклюжи. Затем пошло чуть лучше: Эйи наигрывал ритм, и в какой-то момент ему даже показалось, что Глен поглощен танцем. Это было хорошее состояние. «Думаю, скоро можно будет перейти к более серьезным вещам».

После очередной прогулки они сидели на склоне, любуясь закатом. Эйи рассматривал Глена: он думал о том, насколько тот изменился с того момента, как они увиделись впервые. Теперь его спокойно можно было назвать человеком; лицо не дергалось, глаза не бегали – только видна была тень страдания, угнетенности, и постоянной фоновой внутренней борьбы.

– Ты, наверное, должен меня ненавидеть? – спросил Эйи. – Ведь я, считай, занял твое место.

Глен обратил на него взгляд.

– Нет. Я тебя не ненавижу. Я очень тебе благодарен и искренне надеюсь, что ты сможешь исполнить все, что я не в состоянии.

– Надеюсь, это не простые слова вежливости, – Эйи улыбнулся.

– Нет, я действительно так думаю…

Они немного помолчали, затем Эйи спросил:

– Скажи, ты всегда чувствуешь тягу к убийству, или в какие-то моменты она, может, пропадает?

Глен задумался и сжал кулаки.