Ошибка молодости

В санаториях принято обсуждать здоровье. А Людмила смеется:

– Что про него говорить? Говорить можно о том, что есть. А его нет.

И мы сникаем. Нам стыдно за свое нытье. Наши гастритики, головные боли и расшатанные нервы – просто мелочь, чепуха по сравнению с проблемами многих.

Мы проводим вместе пару дней. Людмила собирается домой – ее срок подходит к концу. Мы прощаемся и, естественно, обмениваемся телефонами.

Наблюдаем одинокого мужчину средних лет. Интереса женского он у нас не вызывает. Да и вообще, нам, честно говоря, не до подобных интересов – этот вопрос для нас давно закрыт. Откипели наши страсти, все в прошлом. Конечно, «никогда не говори никогда» – это истина, но очень хочется покоя, стабильности и размеренности. Каждому возрасту свои развлечения. Увы!

Итак, мужчина. Импозантен, фактурен. Немного мелковат и суховат, но довольно интересный. Эспаньолка, модные очки, волосы с сединой на висках. Одет стильно и аккуратно – джинсы, яркая куртка, клетчатый шарф. Хорошо пахнет, даже издали. Грустен и задумчив.

На ужине – в брюках и шейном платке. Человек от искусства – видно невооруженным глазом.

Сидит за соседним столом и грустит. Очень аккуратен и разборчив в еде. Видя, как он берет свежий салат и кефир, испытываем глубокий стыд и оглядываем наш стол, плотно уставленный тарелками с закуской и горячим.

Называем его искусствоведом. «Искусствовед» медленно выпивает свой кефир, тщательно вытирает салфеткой рот, после чего удаляется.

Мы тяжело вздыхаем и с неловкостью, которая, впрочем, скоро проходит, активно принимаемся за обильную трапезу. Совесть нас уже не мучает.

Назавтра вместе с «искусствоведом» плаваем в бассейне. Видно, что мужчина озверел от скуки, и вполне понятно, что он заговаривает первым.

За обедом галантно приглашает нас за занятый им стол. Все остальные столы заняты, и мы принимаем приглашение. Надо сказать, с некоторой неохотой, вспоминая его вечерний кефир.

Мы не ошиблись: на его подносе тушеная свекла и паровая рыбная котлета. Мы тоже сдержанны – неловко как-то.

Он представляется – Лев Каминский, литературный критик. Мы почти не ошиблись.

Рассказывает, что очень скучает и ждет жену, любимую жену. Это видно – говорит он о ней с пиететом, придыханием, теплотой, плохо скрываемым восторгом и тоской. Ну очень скучает. Жена задержалась на неделю – домашние заботы. Он говорит о ней беспрестанно. Называет нежно – Риммуля. Это довольно трогательно, но слегка раздражает.

Может, так он ограждает себя от наших посягательств? Собственно, посягать на святое и не входит в наши планы.

Теперь Лева повсюду с нами. Такая вот образовалась неразлучная троица. Мы вместе пьем из бювета полезную и довольно мерзкую водицу, вместе плаваем в бассейне, спим рядом под музыку Брамса на релаксации, вместе мотаемся на терренкуре. Даже в город он увязывается с нами. С интересом щупает тряпки, посуду, серебро. Щупает, но не покупает. Говорит, что Риммуля все должна одобрить. Сидит с нами в кафе, пьет много кофе. В антикварном дает консультации – во всем разбирается, с видом знатока разглядывает клейма на фарфоре и серебре.

Вечерами гуляем в лесу и опять слушаем песнь песней – «Риммуля, с Риммулей, о Риммуле». Испытываем легкое чувство зависти, смешанное с раздражением и подступающей злостью.

Потом наш новообретенный товарищ бежит к телефону в холле. Висит чуть ли не часами, заплетя худые ноги в косу. Что-то жарко шепчет, прикрывая трубку рукой с изящным агатовым перстнем.

Однажды он сообщает нам – улыбка счастья на лице, – что Риммуля наконец выехала. Советуется, когда купить цветы: вечером или с утра.

В этот день он рассеян и явно встревожен. Совсем не ест и пьет третий стакан ряженки.

Коллегиально решаем, что цветы покупаем завтра поутру. Мы советуем добавить к этому конфеты или пирожные. Риммуле будет приятно.

После ужина Лева оживляется не на шутку – видимо, в предвкушении встречи. Увязывается за нами на прогулку и без умолку трындит. Разумеется, о Риммуле, о редком счастье, данном только избранным. Рассказывает про упоительные, полные счастья дни – спасибо, не ночи, было бы совсем пошло. Про уникальные, удивительные Риммулины способности и человеческие качества.

Нас уже тошнит. Мы на пределе человеческих возможностей. Прервать пылкого влюбленного как-то неловко, но что нас точно покинуло, так это чувство зависти.

Мы желаем Леве сладких снов и почти бежим в номер. Нам не до смеха. И все-таки жутко интересно. Просто распирает от любопытства – завтра мы увидим уникальную, божественную Риммулю. Женщину, достойную такого восхищения, неземного обожания и пламенного восторга.

Лично я, как мне кажется, ни у кого не вызывала таких чувств. Ириша вздыхает и сознается, что и у нее подобного не было. Мы перебираем всех своих поклонников, значительных и не очень, и грустно соглашаемся: да, такого у нас не было. Впору возненавидеть таинственную Риммулю – от женской вредности. Но мы выше этого. А любопытство выше нас.