Оскал дракона (ЛП)

Пришел озабоченный и испуганный Бьяльфи. Он видел другие трупы, но бросив взгляд на тело женщины с раной в груди, поддел его сапогом, тело перевернулось, потревоженные мухи роем поднялись в воздух. Рука женщины распростерлась на полу, и он указал на нетронутую насекомыми кисть, усеянную белыми и красными точками. Мы озадаченно уставились на нее.

— Красная чума, — произнес он, и эти слова оглушили нас, словно на головы посыпались камни.

Мы поспешили покинуть это место. Новость об этом разнеслась впереди нас, и пока мы старались выхаркнуть воздух, которым здесь надышались, остальные уже узнали о чуме.

Красная чума. Мы поскорее унесли отсюда ноги, но я понимал, что мы не сможем убежать от смертельных красных точек, и вероятно, чума уже среди нас. Я был готов отдать Одину свою жизнь, но мысль о смерти на соломенном тюфяке, в поту, стекающим с меня крупными каплями, с обезображенным язвами лицом, так что никто не отважился бы находиться рядом со мной, вызвала дрожь в коленях.

Мы разбили лагерь на вершине холма, под деревьями, и развели два костра, которые дымили из-за сырых дров. Неподалеку жужжали и бестолково сновали дикие пчелы, одуревшие от холода, они высыпали из разбитого бурей улья. Побратимы негромко рассмеялись, когда кого-то ужалила пчела, пока они выуживали из улья мед и соты, радуясь скромному подарку от Фрейи.

Тепло от костра и сладкий мед отодвинули на задний план мысли о красной чуме, Финн сварил целый котел мясного бульона, и мы хлебали горячую похлёбку, закусывая хлебом и отличным сыром. Животы больше не урчали от голода, но надолго ли? Я сказал об этом Финну, когда наши головы оказались рядом, а рты были заняты пищей.

Той ночью умер один из заболевших, воин по имени Арнкель, светлоглазый и курносый, он умел рассказывать истории, почти такие же занимательные, как притчи Вороньей Костьи. Бьяльфи осмотрел его, но не нашел на теле признаков чумы, Арнкель умер от другой болезни, от нее он страдал последнее время.

— Да уж, вот и пришел конец истине, — скорбно произнес Рыжий Ньяль, когда мрачным и сырым утром Бьяльфи принес новость об этом к нашему костру. — Не услышать нам больше историй Арнкеля.

— Истине? — переспросил Кьялбьорн Рог, его лицо вытянулось в недоумении. — В детских сказках?

— Да, — нахмурился Рыжий Ньяль. — В сказках, рассказанных стариками, которые помнят многое. Мудрость исходит от морщинистых губ, как говорила моя бабка.

— Она говорила это перед тем, как рассказать тебе одну из своих сказок? — упорствовал Кьялбьорн Рог. — Сделай одолжение, поясни свои слова.

— Истории, записывают, — продолжал Рыжий Ньяль, и побратимы приготовились слушать, ведь Рыжий Ньяль рассказывал сказки не хуже Арнкеля.

— Ты утверждаешь, — отозвался Абьорн, медленно и тщательно взвешивая слова, будто впервые пробовал блюдо и оценивал его на вкус, — что правдивы лишь те истории, которые еще не записаны?

Рыжий Ньяль насупился.

— Если ты решил посмеяться надо мной, Абьорн, я этого не потерплю. Не хвали человека за ум, а лучше смотри в оба за его остроумием, как говорила моя бабка.

Абьорн поднял ладони и помотал головой в знак примирения. Финн усмехнулся.

— Спроси Воронью Кость. Мальчик знает толк в историях.

Укрывшись шкурой белого волка, Воронья Кость и наблюдал за пламенем. Когда все посмотрели на него, он словно почувствовал взгляды и выпятил подбородок.

— Когда вы слушаете чью-то историю, вы видите перед собой рассказчика и можете понять что это за человек. Но когда вы читаете ту же историю, вы не знаете того, кто ее написал, и поэтому нельзя сказать, правдива ли она.

Рыжий Ньяль выразил согласие неистовым ревом, а Финн опять усмехнулся, покачав головой в притворной скорби.

— Среди нас полно таких, — заявил он, — которые не могут прочесть ничего, даже руны, куда им до записанных историй?

— Как ты не поймёшь! — разошелся Рыжий Ньяль. — В этих историях есть волшебство, магия, и если хотите измерить ее, вспомните слова Вороньей Кости.

Финн поджал губы — он помнил, как мальчишка однажды рассказал историю и спас нас от неминуемой казни. Он признал это, улыбнувшись Вороньей Кости, и обращаясь и к нему, и к остальным, произнес:

— Возможно, конунг рассказчиков сделает нам одолжение и расскажет, что ему сейчас пригрезилось?

Воронья Кость моргнул разноцветными глазами, оторвав взгляд от пламени, и оглядел всех собравшихся у костра.

— Это не очередная сказка или притча. Я просто вспомнил кита, на которого мы однажды наткнулись.

Старая команда «Короткого змея» зашумела, вспоминая вместе с ним. Это произошло, когда они пристали на ночь к пустынному галечному пляжу, где обнаружили китенка, недавно выбросившегося на берег. Им было все равно, кому принадлежит этот берег, и они разделали еще живого кита, вырезая толстые и жирные куски мяса, словно кубики дерна. Они поужинали тогда как короли, перемазавшись в крови и жире.