Оскал тьмы

Они вошли в просторную узкую комнату с длинным столом посередине, ярко освещенную лампами, уселись на жесткие стулья. Тут были холодильник, плита, шкафы, современная печь. На стене был закреплен плоский телевизор большой диагонали, соединенный с видеоплеером. Александра поняла, что спутниковую связь здесь не использовали в целях секретности, что было странно: неужели американские спутники-шпионы и обычные шпионы за столько лет не выследили базу? Хотя… Основное кредо следователя-секретника — ничему не удивляться.

Фарафа извлек из одного из шкафов чашки и ложки, банки с вареньем, термос с чаем, консервированный хлеб и тушонку.

— Это у нас вроде красного уголка, а в другой комнате канцелярия. Мы здесь часто собираемся — нас всего двенадцать человек, не считая Петра Сергеевича. Было… — Фарафа кашлянул, прочищая горло, потом просто так произнес: — А теперь на базе четыре трупа…

— Как четыре? — онемели прилетевшие.

— Да, — опустив взгляд, выдавил начальник базы. — Четыре и полный кавардак.

Он бессильно опустился на стул.

Александра не смогла сидеть — она вскочила, сжала и разжала кулаки — четыре убийства! Яснее ясного — ее версия правильная: бандиты или диверсанты где-то рядом и вот-вот захватят базу!

— Как? Что? Объясните! — потребовал Купчик.

— Надо идти смотреть, — вырвалось у Александры. — Не чай пить…

— Через час рассвет, все и увидите. А пока темно. У нас здесь с электричеством проблемы, — отозвался Фарафа.

— У вас со всем здесь проблемы! — почти прокричала Александра, сатанея, но смогла унять себя: «Тише, Саша, тише… Сбавь обороты…»

Дверь открылась — вошли пилоты.

— Давайте, Илья Ильич, Паша, наливайте себе чай и пойдете отдыхать, — сказал Вепрев пилотам.

Вернулись заместитель начальника базы полковник Синицын и великан Гущин. Следом вошел завхоз.

— Капитан Бабкин, — представился он. Тридцатилетний невзрачный мужчина, немного полноватый, но с хилыми руками. Он сразу сел за стол и, по-хозяйски откупорив трехлитровый термос, стал разливать чай в пустую посуду.

Наступила тягостная тишина. Перед Александрой легла пухлая папка с личными делами офицеров базы.

— Наши самодоносы, — пошутил Синицын.

Александра автоматически развязала тесемки папки, открыла — личные листки с фотографиями, служебные характеристики, автобиографии. Официальная, бюрократическая галиматья, оставшаяся в армии еще с советских времен… Четыре убийства. Надо срочно начинать работать. Каждая потерянная минута грозит еще живым обитателям базы и существованию оборонного объекта.

Видя растерянный взгляд Александры, упертый в папку, Фарафа сказал:

— Вы, конечно, переговорите со всеми сотрудниками базы… После начала этого кошмара у нас здесь тяжелый психологический климат — служба брошена, все здесь, на базе. Оружия ни у кого нет — я запер его в ящике, а ключ у меня. Но все преступления совершены холодным оружием — здесь не стреляли.

— Федор Осипович, давайте переговорим с вами отдельно, — попросил Ваня Купчик. — Пусть офицеры пьют чай, а вы нам все объясните с самого начала. Идет?

— Конечно. — Фарафа встал. — Пойдемте в соседнюю комнату. Берите личные дела. Пойдемте…

В канцелярии размещались, помимо железной печи, письменный стол, несгораемый шкаф, застеленная серым армейским одеялом железная кровать, стулья. Фарафа сел за стол. Александра и Ваня Купчик уселись на стулья перед начальником базы. Петя стоя примостился у двери.

— Вы слышали о пропаже в этих местах вертолета с золотом? — спросила Александра.

— Слышали. Сообщили из центра, когда была связь. Упал где-то рядом — это точно, — отозвался Фарафа.

— Вы говорите об этом так спокойно.

— А что волноваться? У меня здесь вот волнений сверх головы. Туда выбросят спасателей. А здесь вы. Спасайте нас.

— Спасем, — заверил Загин.

— Тогда по порядку, — вздохнул Фарафа. — Я вам представлю своих подчиненных и расскажу, что знаю.

Он взял у Александры папку с личными делами офицеров, вытащил прозрачный пластиковый файл с подборкой документов, громко вздохнул — переживал он больше всех, ибо разжалования и уголовного преследования за ненадлежащее исполнение служебных обязанностей ему было уже не избежать. Он это понимал и считал своей личной трагедией ЧП на вверенном ему объекте. Недобрая ухмылка судьбы. Оскал тьмы.

— Так. Первый у нас Синицын Георгий Дмитриевич, мой заместитель. Вы с ним знакомы. Отличный офицер, тридцать семь лет.

— Подождите, Федор Осипович. Вы пока только главное говорите — психологическое состояние, взаимоотношения с другими сотрудниками, семейное положение, прошлые и нынешние увлечения, — уточнил Ваня Купчик.