Оскар за убойную роль

Они вошли в зал и устроились за столиком у окна. Наталье не очень понравилось, что толстяк сел не напротив нее, а рядом, отгородив своей тушей пути к отступлению. Ну да ладно. Если что, она живо его призовет к порядку.

Она окинула взглядом зал. Больше никого в заведении не было, если не считать двух основательно нагрузившихся мужчин, пьющих водку под шашлык.

Валерий Петрович (а это был, разумеется, он) заказал официантке два кофе.

– Может быть, чего-нибудь еще? – лучась, спросил он у Наташки.

– Нет, спасибо, – холодновато ответила она и перешла к делу: – Так что же просил передать мне Макс?

– Ваш любовник Макс, – вдруг раздельно и весомо (и потому страшно) произнес полковник, – во всем сознался.

Наталья в первый момент даже не поняла, о чем речь, а ее собеседник добавил:

– Он рассказал, как вы по его просьбе украли из сейфа компании конфиденциальный документ.

Наташку, когда до нее дошли эти слова, сначала в жар бросило, потом в холод, а затем она, уже не вполне владея собой, прошептала:

– Не понимаю, о чем речь…

– Прекрасно вы все, Наташенька, понимаете.

Официантка поставила перед собеседниками чашки с эспрессо и отошла, теряясь в догадках, что происходит. Если этот толстяк кадрит девушку, то почему они ограничились кофе? А может, это отец отчитывает нерадивую дочь? Вон она, бедняжка, бледнеет и чуть не плачет.

– Чтобы у вас не оставалось никаких иллюзий, – заявил полковник, когда официантка отошла на почтительное расстояние, – относительно того, что я знаю все, могу вам предъявить кое-какие документы.

Толстяк полез в свой кейс и вынул оттуда несколько полиэтиленовых файлов.

– Вот это, – положил он на стол первый – исписанный рукописный листок, – оригинал документа, который вы вытащили из сейфа в кабинете Садовниковой. На нем обнаружены отпечатки пальцев нескольких человек. В том числе эти. – И толстяк выложил увеличенную копию чьего-то дактилоскопического узора.

Наталья завороженно смотрела на него.

– Далее. Обследование сейфа подтвердило, что на внутренних его поверхностях имеются пальцевые отпечатки двух человек. Одни принадлежат Татьяне Садовниковой. Другие – вот они. – И полковник открыл еще один узор. Положил рядом с первым. – Как видите, картинки совпадают.

Наталья сидела ни жива ни мертва.

– Далее. На ключах от сейфа имеются отпечатки Садовниковой, что вполне естественно, – мерно говорил полковник. – Плюс еще одни. – На стол лег третий узор. – Они те же самые, что на сейфе и на документе.

На Наташку накатила внезапная тошнота и безумная слабость.

– И, наконец, следующие пальчики. – Ходасевич достал четвертую картинку и положил поверх первых трех. – Они принадлежат лично вам.

Наталья тяжело дышала и смотрела на дактилоскопические узоры с ужасом.

К столу стала приближаться официантка.

– Отойдите! – рявкнул на нее, не глядя, толстяк.

А когда она обиженно удалилась, спокойно продолжил:

– Все эти пальчики – с документа, с ключей из сейфа – принадлежат лично вам – Наталье Соколовой, восемьдесят второго года рождения, проживающей по адресу: Москва, Таллинский бульвар, сорок семь, квартира два. Какой же вывод мы можем сделать из данных неопровержимых улик? Главный: что документ из сейфа Садовниковой украли вы. И совершили кражу по просьбе Максима Мезенцева, вашего любовника. Украли для того, чтобы досадить Садовниковой. Максим, кстати, как я уже сказал, во всем признался – так что ваше признание мне, откровенно говоря, совсем не нужно.

Полковник спокойно и буднично собрал со стола фотографии и сунул их в портфель. Одним глотком допил кофе.

– Кто… вы? – прошептала секретарша.

– Я Хэмфри Богарт.

– В смысле? – пробормотала не слишком образованная Наташка.

– Я частный детектив. Сыщик. – Ходасевич уставился на нее тяжелым взглядом.

– Что… вы… собираетесь делать… дальше? – пролепетала она.

– Вы хотите знать, предам ли я эти материалы огласке? Возможно. – Пауза. Еще один тяжелый взгляд. – Но возможно, и нет.

– Что я вам должна? Должна делать?

«Сейчас он назовет сумму. Или скажет, чтобы я ему отдалась».

– Ничего, – проговорил толстяк. – Почти ничего. Вы просто завтра придете к своему шефу – Теплицыну – с заявлением об увольнении по собственному желанию. Сошлетесь на срочные семейные обстоятельства. И больше вы никогда не приблизитесь ни к «Пятой власти», ни к Садовниковой.

– И это все? – недоверчиво спросила Наталья.

– Все, – кивнул Ходасевич.

– Вы не передадите эти материалы Теплицыну?!

– Нет.

– Почему?

– Мне это не нужно.

– И в милицию не заявите?

– Милая барышня, если бы я хотел сдать вас милиции, вы бы сидели уже не здесь, не за чашкой кофе, а в комнате для допросов. Вас бы приковали наручником к батарее и разговаривали бы совсем иначе.

– Я… Я не знала, что все так получится… – прошептала Наталья. Она была готова разреветься. – Я думала, это как игра… Я полагала, потом Макс вернет документ на место…