Осколки Нашей Реальности

– Нет. После объявления войны я встретился с ним. Он рассказал мне…

– Хоть тогда вы признались?

– Нет. – Раскрываясь перед принцессой, Каспар не ощущал освобождения от угнетавших его чувств. Напротив, проговорив все вслух, он осознал всю тяжесть своей ошибки. – Так вот…

– Вы имели идеальную возможность ответить на его чувства целых два раза и ни одной из этих возможностей не воспользовались? – Анджеллина медленно встала из-за стола. Глаза ее были широко раскрыты, а губы сжаты от возмущения. – Каспар, да вы трус! Даже Александр набрался смелости признаться вам. Вы хоть можете представить, каких моральных сил это ему стоило? Он ведь буквально поставил на это все! А вы даже не смогли ответить признанием в чувствах, которые действительно испытывали!

Каспар совсем растерялся под тяжестью налитого негодованием взгляда.

– Это могло привести к пугающим последствиям.

– К каким? К его радости? – Принцесса лишь повышала голос. – Вы хоть понимаете, что все могло быть иначе, если бы вы только были посмелее. Два месяца вам было не до личных разговоров? Не смешите меня, мистер Шульц, вы просто боялись! Вы же сами любите его, почему не ответили?

– Я старше его на целых двадцать…

– Да плевать! – Анджеллина ударила по столу раскрытыми ладонями, и Каспар вжался в спинку кресла. Он совсем не ожидал хотя бы однажды увидеть и услышать, как ругается обычно такая безмятежная и милая принцесса. – Чего вы прикопались к этим цифрам, когда вы любите друг друга? Даже ему было плевать на эту разницу в возрасте.

– Но с моей стороны это выглядит аморально.

– Выглядело бы, будь вы извращенцем, или безнравственным человеком, или неучем, или если бы видели в нем только объект вожделения, – А я знаю, что вы в нем видите личность! Но вы совершенно другой. Десять лет служили ему…

– В том-то и дело, – все так же тихо отвечал Каспар, – я знал его ребенком. И мне претит мысль, что я полюбил того, кого знаю с его восьми лет. Как сейчас помню нашу первую встречу…

Запал принцессы иссяк. Она села, налила себе еще лимонада, осушила стакан, плечи ее поникли.

– Но вы ведь все равно его любите, – продолжила она тише так, словно не кричала минутой ранее. – Поэтому, даже когда он вас прогнал, вы остались. Да, ваша пара не вписывается в привычные рамки, но это не должно вам мешать стать счастливым и осчастливить любимого человека. Я уверена, что в душе вы дико желаете признаться. Вы ведь хотите быть с ним! – Анджеллина чуть нагнулась над столом и взяла руку Каспара в свои. – Пообещайте мне, что в следующий раз не упустите возможности сказать ему важные слова. Вы плохо представляете, насколько это важно. Признайся вы ему в день совершеннолетия сразу, и все, включая войну, могло бы сложиться иначе… А теперь поведайте мне, о чем вам рассказал Александр.

* * *

Вечер субботы. До наступления два дня.

Заковав руки Саши в наручники, Рейн показательно грубо вцепилась в его руку выше локтя и вместе с ним направилась к выходу из казармы. Взгляды военных наемниц, скучающих после тренировки, с интересом провожали их к лифту. Некоторые из них – те, что застали представление в пыточной, – противно улыбались, сидя на бетонных крылечках, присвистывали и шептались.

– Куда это ты его ведешь?

Рейн ожидала, что кто-то пристанет к ним с расспросами, но меньше всего среди заинтересованных желала видеть свою сестру – Одри. Она только вышла из душа, на что намекала влага на ее черных коротко стриженных волосах и полотенце на мускулистых плечах. Она словно была рождена носить военную одежду: темно-зеленые брюки, заправленные в тяжелые армейские ботинки, набедренная кобура по обе стороны бедер, черная обтягивающая майка. Ей только куртки и ружья не хватало, чтобы походить на солдата, полностью готового к атаке.

Она скрестила руки на груди в ожидании ответа, который Рейн приготовила заранее:

– Ему вчера сильно досталось от тех отморозков. Он хотел поговорить с выжившим.

– Хочет продолжения? – крикнула девушка неподалеку, и остальные рассмеялись.

– Поговорить? – Одри оставалось непреклонной. – Я думала, после такого он и видеть его не пожелает. И о чем же его Высочество хочет говорить с преступником?

– Спроси у него сама. – Рейн грубо подтолкнула принца вперед. – Ну, говори.

Саша выпрямился. Следуя сценарию, он ответил:

– Он сел за ужасные преступления еще до моего рождения, и хотя СМИ вспоминают об этом до сих пор, они практически не делятся информацией о самом Джонатане. Хочу услышать историю из первых уст.

Одри задумчиво кивнула.

– Понятно. Хорошо, я пойду с вами. Все равно нечего делать.

– Что, тоже хочешь послушать? Кошмары сниться не будут? – Напряжения и недовольства Рейн ничто не выдавало. Она оставалась с сестрой такой же, как и всегда – бесстрастной и закрытой. Голос ее звучал так, словно Рейн говорила с посредственным солдатом, о котором забудет уже через минуту.

Одри встала рядом с Сашей.

– Когда работала в психушке, я такое слышала, что меня уже ничем не удивить.

Они зашли в лифт.

– Кстати об «удивить», – начала Рейн. – Как там твоя протеже-каннибалка?