Осколки Нашей Реальности

Недовольны люди были и отсутствием официальных заявлений от властей. Лишь мельком упомянули Сашу Клюдера – чье имя у многих давно ассоциировалось с хаосом, войной и бедствиями, – который предоставил план военных действий Великобритании. Слабое утешение даже для самых отчаянных оптимистов.

Срочная эвакуация жителей Куксхафена и ввоз военной техники освещались лишь независимыми интернет-изданиями.

От первобытного неконтролируемого страха, зажженного военными фильмами и рассказами ветеранов, люди теряли голову, отчаянно убеждая себя в том, что не могли и не могут застать такие тяжелые времена. Им место в прошлом, в черно-белых документальных картинах, на страницах учебников истории, на устах бывших вояк. Но не здесь. Не в две тысячи тридцать восьмом году, в мире, который, как казалось многим, научился пресекать бойни на этапе их задумки. В мире, который тысячи раз проходил урок о бессмысленности резни и мести ради мести, за которую ради покоя мстящего, оскорбленного или задетого поплатятся тысячи, если не миллионы ни в чем не повинных людей.

«О чем думал Александр Каннингем?» – спрашивали одни.

«Стоило пустить мужчину к власти, как в первый же день он объявил войну. Мужчины не могут жить без этого!»

«Войны закончатся только тогда, когда умрут все мужчины», – с ненавистью заявляли некоторые. Упрощение зла и обобщение враждебности до наделения ею отдельного вида еще пару недель назад вызвало бы среди общественности негодование. Но ужас подступающей войны лишил людей способности мыслить здраво и соблюдать законы морали. Некоторые смельчаки использовали подобные заголовки в прессе, не задумываясь о том, что закладывают в ослабленные стрессом и усталостью умы устойчивые шаблоны, на разрушение которых уйдет немало сил и времени.

Все люди думали лишь об одном – о сохранении жизни своей и близких, о возвращении мирных дней, о побеге с неизбежной бедностью.

Когда Анджеллина добралась до «Меоклиник», пробило шесть часов вечера.

За широкой белой стойкой ее поприветствовали две молодые девушки, одна из которых провела принцессу в минималистичную белую палату Саши, походившую на небольшой номер в пятизвездочном отеле. Он лежал на кровати с системой жизнеобеспечения, под капельницей, рядом с медицинским монитором. На нем была белая больничная одежда. Анджеллина приблизилась к Саше почти на цыпочках и взглянула на его бледное лицо. Расстроенный взгляд спустился к шее с наливающимися кровоподтеками, рукам, усыпанным синяками, шрамами и порезами. Анджеллина всхлипнула, прикрыв рот рукой.

В палату зашла темноволосая женщина лет пятидесяти на вид.

– Здравствуйте. Я лечащий врач Саши Клюдера, Мария Джордан.

– Анджеллина Норфолк, принцесса Делиуара и… близкая подруга Саши. – «По сравнению с другими», – мысленно закончила она. – Как он?

– Организм сильно истощен. На животе свежие швы словно после операции, проведенной на коленке.

– А что насчет синяков? – Анджеллина наверняка знала ответ на собственный вопрос, но до последнего не хотела верить своим видениям. Ответ, начатый с формального кашля в кулак, не оставил никаких сомнений:

– Это мое предположение, но очень похоже на следы пыток. Все тело в синяках, кровоподтеках, свежих или заживших порезах. А вот это, – Мария мягко развернула его руку венами вверх, и Анджеллина ахнула, – из нового. Без всяких сомнений, это не случайный порез. Его резали и, предположу, до кости.

Анджеллина чувствовала, как к горлу вновь поднимается тошнота. Ей пришлось сесть на кресло у стены напротив и выпить воды из графина с круглого столика.

«Господи, что же вы пережили, Саша?»

От жалости к нему слезы жгли Анджеллине глаза. Не будь врача рядом, она бы расплакалась. А пока с тяжелой душой корила себя за его страдания:

«Сколько же боли и ужаса он перенес за то время, что я сидела в своей комнате. Какой кошмар! Никогда мне этого себе не простить! И после этого он провел себе операцию и примчался в Бундестаг. Саша, да вы не человек! А люди ничего не знают. Обвиняют его во всех своих бедах. Они ненавидят его! Где же справедливость?»

– Если понадоблюсь, нажмите на кнопку. – Мария кивнула в сторону кровати.

– Д-да, – ответила Анджеллина горько. – Конечно, спасибо.

Мария напоследок кивнула ей, выражая сочувствие, и закрыла за собой дверь. Анджеллина подвинула кресло к кровати Саши. В тишине, прерываемой писком медицинского монитора, она наблюдала за тем, как медленно поднимается его грудь, подрагивают длинные темные ресницы; старалась не смотреть на следы пыток, от которых в горле застревал ком.

Длинные волосы лишь украшали его, и эта мысль на мгновение вызвала в принцессе улыбку. Она произнесла тихонько:

– Вы очень смелый человек, Саша. Однажды люди оценят вас по достоинству.