Осколки сгоревших звёзд

Резко обернувшись, Ролан встретился с ним взглядом. Если бы он сам был немного трезвей — наверняка заметил бы в глазах соседа нездоровый блеск.

— Зачем ты это сделал? — тихо спросил Ролан, в упор глядя на него.

Губы Волфганга дёрнулись.

— Надо было тебя убить.

— Ты бы не смог, — губы Ролана искривила усмешка, — ты слабак, Волфганг. Никогда не сможешь просто прийти и взять то, что принадлежит тебе.

По лицу Волфганга пробежала тень. Он шагнул вперёд и замер вплотную к Ролану.

— Ты играешь с огнём.

— Зато в тебе его нет. И Исгерд никогда…

Договорить Ролан не успел, потому что Волфганг замахнулся и попытался нанести удар. Рука Ролана сама собой взметнулась, поднимая блок, и он резко ударил Волфганга под дых в ответ.

Тот согнулся, шумно выдохнул, и нанёс ещё один удар Ролану по шее. Тот отступил в сторону, но, не нащупав пола под ногой, ухватился за ткань кителя Волфганга.

Оба кубарем покатились по лестнице вниз, разнося по корпусу звуки ругани и шум ударов.

Тут же две двери распахнулись — на втором и первом этаже.

Ролан увидел немного перекошенную и не совсем трезвую физиономию Бранта прямо перед собой. Тот замер, не зная, нужно ли вмешаться, или происходит честный бой.

Исгерд не размышляла, преодолев лестницу в несколько шагов, она рванула за плечо вверх того, кто находился сверху в этот момент — это оказался Ролан — и отшвырнула к стене.

— Вы всё время бьёте меня, — пожаловался Ролан, стирая с губы кровь. — Вам нравится причинять мне боль?

Исгерд не удостоила его ответом. Она перевела взгляд на Волфганга и отчеканила:

— Вы отвратительны, сэр Рейнхардт. Ведёте себя не как аристократ, а как подзаборная шваль. Если это сцена ревности — то она унижает и меня, и вас. Надеюсь, мне больше никогда не светит увидеть то, что я увидела сейчас.

Она отвернулась и решительно направилась прочь.

Оба — Ролан и Волфганг — проводили её яростными взглядами, а затем посмотрели друг на друга.

— Она права, — сказал Волфганг, — это смешно.

Отряхивая одежду, он стал подниматься на ноги.

Ролан его мнения не разделял. Он хотел врезать Волфгангу ещё.

— Решим дело как благородные люди, — продолжил Волфганг тем временем, — послезавтра на рассвете, у пристани. Узнаем, кто фехтует лучше, когда его не сдерживают условности.

— Мне нравится ваше предложение, — ответил Ролан и, так же оправив китель, направился к себе.

Они с Волфгангом разошлись, напоследок столкнувшись плечами. И всё оставшееся до утра время в домике царила тишина.

На следующий день Ролан проснулся поздно, и события прошедшей ночи вспомнил не сразу.

— Чтоб тебя… — пробормотал он, когда память наконец стала восстанавливаться.

Тем не менее, жалеть о содеянном Ролан не спешил — разве что малость стыдно было смотреть Исгерд в глаза.

Поэтому задерживаться в корпусе он не стал и на занятия тоже не пошёл, вместо этого спрятавшись в библиотеке. Несмотря на предубеждение Исгерд, он в самом деле часто бывал там, потому как любил погрузиться в книги о былых временах, когда честь Великих Домов значила больше, чем подпись на договорном листке.

Ролан сидел в одиночестве и тишине, слушая монотонный гул колоколов в голове, и думал о том, какую дилемму поставил перед ним дед.

Он листал одну из тех книг, которые дома зачитал до дыр, невольно обращая внимание на то, как отличается местная редакция от той, что хранилась у них.

— Нейтан Броган, — пробормотал он, перекатывая на языке звуки имени, не дававшие ему покоя с тех пор, как Ролану исполнилось десять лет. Великий изгнанник, тот, с чьего восстания началась последняя война.

Ролан любил этого человека, о котором мог читать только в книгах, и завидовал ему. Потому что тот, в отличие от него, родился во времена, когда воля одного человека могла что-то изменить.

«Нейтан Броган не стал бы выбирать, — упрямо думал он. — Он приходил и брал своё».

От размышлений этих у него ещё сильнее гудело в голове, но смириться с мыслью о том, что ему придётся вступить в брак, в котором нет и подобия любви, отказаться от того, в ком он на самом деле видел половинку своей души… Смириться с этим он не мог.

За этими размышлениями и застала его Юки, подобно прозрачной тени появившаяся у Ролана за спиной.

— Ваш дед не обрадовался бы, узнай он, что вы читаете, — сказала Юки тихо, замирая в сумраке у стены.

— Полагаю, это только моё дело и его, — Ролан нехотя оторвал от книги глаза. — Что тебе нужно? Волфганг тебя прислал? Так я ему уже всё сказал.

Юки качнула головой.

— У меня нет распоряжений относительно вашей вчерашней ссоры, — сказала она, — но я давно хочу с вами поговорить.

— О чём?

— Мне кажется, вас не всё устраивает в том, как мы живём.

Ролан молчал, непонимающе глядя на неё.

— Думаю, многие недовольны своей судьбой, — сказал он наконец.

— Мне кажется, вы именно тот человек, который никогда не смирится с той судьбой, которую ему навязывают другие.

Ролан вздрогнул, услышав от Юки те же слова, которые только что звучали у него в голове.

— Разумеется, я не стану плясать под чужую дудку. Что с того?

— Есть люди, которые настроены так же решительно, как вы. Скажите, вы хотели бы узнать о них больше?