Осколки сгоревших звёзд

Исгерд вспомнила, как недавно так же точно лежала перебинтованная сама, и невольно коснулась пальцами щеки — пламя обошло её стороной, но балка, рухнувшая прямо на пути, едва не убила какого-то мальчишку в курьерском кителе. Исгерд пыталась вытолкнуть его, а вместо этого сама получила болезненный удар. Тогда, во время пожара, она на эту царапину и внимания не обратила. И только в больнице Стражи узнала от врачей, что у неё останется шрам.

— Нужно несколько операций, чтобы стянуть края… тут ещё и ожог, — объяснил ей врач.

Исгерд только отмахнулась. Времени на эстетство не было.

— Когда-нибудь потом, — сказала она. Подумав про себя: «Когда закончу дела».

Врач спорить не стал.

Лицо Ирвина, в отличие от её собственного, сохранилось хорошо. Зато бинты перетягивали грудь и живот. Позвоночник оказался перебит. Исгерд уже справилась у врачей, запросила рентгены… И именно результаты полученных сведений и стали причиной её посещения раненого: вовсе не осколки стекла нанесли поражения, в заключении врачей было категорично написано, что сэр Крауз был практически расстрелян в упор.

— Добрый день, — поприветствовала она, мягко ступая по покрытому ковром полу элитной палаты, — вы узнали меня?

— Да.

Ирвин не поднял головы с подушки. Похоже, был слишком слаб. Исгерд проинформировали, что кровопотеря оказалась очень велика.

Исгерд обдумывала, какой бы теперь задать вопрос, но Ирвин её опередил:

— Его казнили? — вопрос вырвался так, словно только об этом и думал глава дома Краузов целый день.

— Виновников взрыва не нашли.

— Моего брата! — Ирвин попытался приподняться на локте, но тут же схватился за живот. Лицо его исказила гримаса невыносимой боли, и он рухнул назад. Становилось ясно, что обезболивающие не действовали на герцога.

— Спокойно! — резко произнесла Исгерд, отодвигая в сторону собственные эмоции от открытия и рассуждения о том, может ли Ирвин в подобном состоянии лгать или нет. — По порядку, сэр Крауз. Тогда я смогу принять меры.

И Ирвин заговорил. Он говорил сбиваясь, но изо всех сил стараясь не упускать мелочей. Боль, терзавшая его тело все последние дни, не утихала, и врачи не обещали, что он пойдёт на поправку. Никто не пытался отрицать, что он уже не сможет ходить.

«Пусть я сдохну, — билось у него в голове, — но ты сдохнешь вместе со мной».

Он рассказывал, как Консул послала ему сообщение с предложением встретиться и обсудить новый проект.

Какой проект, Ирвин не знал — та не успела рассказать.

— От таких встреч не отказываются, — говорил он, — и я пошёл.

Встреча была назначена в одном из глухих уголков Сената, где много лет уже никто не бывал.

— Я понял, что она хочет встретиться наедине.

Они с Эклунд успели обменяться лишь вежливыми приветствиями и комплиментами, когда за очередным поворотом мелькнула тень.

Потом фигура человека в чёрном появилась из-за колонн.

— Я ничего не успел понять. Боль… прошила насквозь, — рука Ирвина непроизвольно потянулась к животу. — Но я разглядел лицо. Это был он… Ролан фон Крауз, три года назад преступивший закон… и пропавший в Ветрах.

Ирвин перевёл дух.

— Это не всё, — сказал он.

— Эклунд… — выдохнула Исгерд.

Ирвин кивнул. Злость придавала ему сил.

— Ролан расстрелял и её. А потом… — он неопределённо повёл рукой, — исчез в такой вспышке… как вихрь вырвался из Ветров.

Исгерд молчала. Информации было слишком много, чтобы осмыслить её за один раз. А Ирвин тем временем продолжал.

— Везде… была кровь… Но я видел заряд… бомбу… Я пополз к выходу… Сам не знаю, как сумел разбить стекло.

«Подползти к бомбе и отключить тебе, конечно же, в голову не пришло», — подумала Исгерд, но тут же одёрнула себя. Далеко не каждый бы вообще куда-то пополз.

— Спасибо, — она встала. — Вы очень помогли.

Она повернулась и пошла прочь.

— Вы расстреляете его? — донеслось из-за спины.

Исгерд стиснула зубы и, так и не ответив ничего, вышла из палаты.

Дом Рейнхардтов погрузился во мрак и куда больше походил на обитель умирающего, чем больница, в которой изнывал от нестерпимой боли Ирвин.

Ещё издали Исгерд почудился запах тлена, но она отогнала от себя эти безумные мысли. Однако едва ступив в прохладу тонущего в сумраке коридора, поняла, что была права.

Распахнув разукрашенную золотыми виньетками чёрную лакированную дверь, она остановилась, глядя на супруга, раскинувшегося на широкой кровати. Ноги Волфганга были широко раздвинуты, и между них примостилась худенькая черноволосая девушка. Другая покрывала поцелуями его грудь.

В воздухе стоял дым от кальяна, наполненного гашишем, а сам Волфганг держал в пальцах мундштук.

Исгерд не умела быть мягкой. Она понимала, что расположение Волфганга сейчас может сыграть немалую роль в наведении порядка в Гесории, но просто не могла.

— Все вон, — распорядилась она. Подошла к окну и распахнула его настежь, впуская в комнату холодный осенний воздух.

Затем шагнула к Волфгангу и отобрала у него мундштук.

— И я? — слегка заплетающимся языком поинтересовался супруг.