Осколки тени и света (СИ)

Мне удалось оторваться от них в лесу. В том же лесу, уже почти не соображая, куда иду, я выпустила сумку из рук. Затем вышла на кладбище, запнулась и свалилась. Лишенная защиты, которую мне обеспечивал Ром, я недолго смогла сопротивляться действию поводка, усиливающемуся по мере того, как я отдалялась от Нодлута и Холин-мар.

Кажется, своими знаками для зомби, некромант сделал примерно то же, что делал хладен анФеррато, рисуя мне на запястьях и груди своей кровью. Одна из таких процедур, как раз накануне нашего незапланированного расставания, закончилась постелью. Рисунок пришлось накладывать заново, но этот, последний, продержался куда дольше прочих. Между нами не было любви, просто взаимная приязнь, влечение и обстоятельства. Но я всем сердцем хотела бы надеяться, что Ромису удалось выжить.

Глава 10

Утро началось с птиц. Не с пения. Журавли (или это все же цапля?) не поют, но будучи выгравированы на рукоятках отлично работают в качестве будильника. Птица что-то против меня имела, раз с таким постоянством прикладывала меня по голове. А может виноват дурной некромант, полезший рыться в рюкзак и опрокинувший на меня это… оружие.

Длинная рукоять с латунным навершием заканчивалась шипастым шаром. При близком знакомстве на навершии обнаружились мелкие странные письмена, на первый взгляд похожие на растительный узор. Узор продолжался и на рукояти.

От созерцания и потирания макушки меня отвлекло белое пятно и локальный дождик. Я замерла и, кажется, даже рот приоткрыла: куда делся вчерашний чумазый бродяга и кто этот излишне жизнерадостный мокроволосый светлоглазый тип? Штаны были те же. По ним и узнала. Но глаза! Светлые! А ночью черные были… Вот это фокус.

В меня бросили куском ветоши, булькнувшей тыквенной баклажкой и фразой не портить прекрасное утро кошмарной харей. Остатки сна смело волной возмущения, живо поднявшей меня на ноги.

Некроманта спасло одеяло. Одеяло было предано хозяину и, несмотря на совместно проведенную ночь, спеленало мне ноги, не дав подскочить и вцепиться в наглую темную морду. Морда предусмотрительно увеличила расстояние просто выпрямившись. То ли он вчера сутулился, то ли меня в ночи глазомер подводит, но мысленно называя темного лосем и орясиной, я зря не добавила еще и каланчу.

Обувшись и умываясь у «гульего» куста, я немного нервничала, помня, как мне не разрешали трогать рисунок. Тем временем обряженный в свежую рубашку каланча, убрал непросохшие патлы, стянув их куском шнурка в куксу чуть пониже макушки. Присел возле костра. Раздувая щеки апельсинами, дунул в тлеющий костер, выстреливший полупрозрачными язычками огня сквозь брошенный на угли хворост, и принялся нанизывать на прутики кусочки вяленого мяса, вперемешку с ломтиками хлеба и каких-то овощей. Организм живо напомнил мне, что он вполне живой и очень даже голодный. И еще кое о чем.

— Что ты мнешься? Тут полно кустов и все твои, — вполне доброжелательно и где-то даже дружелюбно произнес некромант, блестя глазами. — Гулей нет, я проверял.

— Я бы предпочла те кусты, которые тынепроверял.

— Что вдруг? — спросил темный со светлыми, сунув в рот кусок хлеба.

— Если кто-то слишком добрый с утра, он либо хорошо поел, либо… обратное, — заметила я, про себя решив прогуляться подальше и внимательно смотреть под ноги.

В детстве в товарищах для игр у меня были в основном соседские мальчишки, и теперь по независящим от меня обстоятельствам, уличное вежество уверенно теснило всё последовавшее позже воспитание. Мама бы удивилась, папа… папину реакцию предугадать получалось не всегда.

Звук, долетевший до меня с места стоянки, мог бы быть смехом, и очень даже им и был, но я искренне желала, чтобы эта темная зараза просто подавилась.

Вернувшись, я была слегка разочарована и озадачена. Разочарована тем, что не застала некроманта в корчах от нехватки воздуха, а озадачена тем, что несмотря на смытый с лица рисунок, петля договора пока что не давала о себе знать.

— Все еще утро, — пояснил темный.

— Ты телепат? — на всякий случай уточнила я, раз уж мироздание было настолько коварно, что наградило меня этим типом.

— Ха! Я телепат! — выдал некромант, глянув в сторону сушившегося на черенке лопаты плаща, будто призывая его в свидетели. Рядом, на распорках из веток, болтала рукавами куртка, кучей лежали какие-то наручи-поножи, в общем, все то барахло, которое вчера было надето на лосе.

— Тьма хранящая! Еще не хватало… — Это уже мне, посколько плащ, по понятным причинам, не отозвался. — У тебя очень выразительное лицо. А что до «оков»… Я могу снова сделатьэтос тобой. Если захочешь.

Повисла угрожающая пауза. Пауза была его, угроза моя.

— Потрясающе, да? — сообщил плащу на лопате темный и снова повернулся ко мне. — Разговаривать, не открывая рта, невероятно ценное качество для особы женского рода. Особенно хорошо тебе удается сквернословие. Вот как сейчас. Да, сейчас тоже вполне достойно. Шашлычок? — И протянул одуряюще пахнущий прутик с кусочками мяса и овощей.

Сволочь.

Ладно, временно реабилитируем до паразита.