Оскорбление

Первый паук как раз высвободился из объятий большого визитера, и на его место направлялся второй. Оба среагировали сразу. Разворот стволов, знакомый оглушительный щелчок — и гранатометчика отбрасывает с насыпи, словно куклу. Но реактивная граната уже чиркнула огненной струей над бетоном и ударила в раздутое брюхо матки.

Званцев моргнул в момент выстрела — и благодаря этому не ослеп повторно. Жар ударил в лицо, красная вспышка полыхнула сквозь закрытые веки, затем пришла ударная волна. Он покатился по насыпи, уцепился за что-то, вскочил на ноги. Над путями поднимался столб огня. Грохотало, трещало и рушилось.

— ПОШЛИ! — перекрикивая треск пламени, рявкнул он на бойцов. На одних инстинктах бросился прочь от насыпи.

Вовремя. Разлапистый серый силуэт взметнулся над путями, прижался к земле, и щелчки выстрелов слились в громкий вой. Перекатываясь, Званцев вскинул автомат, выпустил очередь в бугристую то ли башенку, то ли голову танкопаука. Тварь сиганула в сторону мгновенно, чтобы нарваться на выстрел Осипова, отшатнулась, вздыбившись. Вторая очередь Званцева ударила в открывшееся брюхо. Над ухом знакомо свистнуло, танкопаук мотал стволом туда-сюда, поливая их огнем. Краем глаза Званцев увидел, как сползает наземь Варварин, как взлетает вверх рука Осипова с зажатой гранатой, и взрыв рвет землю под лапами танкопаука. Восьмилапую тушу подбросило, сбило с путей, неуклюже кувыркаясь, пришелец покатился вниз, подминая кустики.

С нечленораздельным воплем Званцев бросился вперед. Тварь уже поднималась на ноги, когда в нее в упор ударили автоматные очереди, разнося шипы и выступы, сбивая с ног, рикошетируя от синей обшивки. Голова чудовища крутнулась, наводя ствол, и в этот момент Званцев обрушился на танкопаука сверху, вогнав разряженный автомат, словно рычаг, между стволом и корпусом, не давая повернуть оружие.

Тварь встала на дыбы. Вскинулась, словно норовистый скакун, в безумной череде лансад и свечек. Многосуставчатая лапа саданула по ноге Званцева, тот лишь стискивал зубы, повиснув на пришельце мертвой хваткой. Секунда — и на чужака навалилось еще два десантника, будто собаки на медведя. Матерящийся клубок из пришельца и человеческих тел покатился по мелкой луже, вздымая брызги. Пути затянуло горячим паром.

Осипов чертыхнулся, сплевывая грязь.

— Сука, — выдохнул он.

Званцев обвел взглядом Дымского и Осипова.

— Четверых, — произнес лейтенант. — Четверых эта тварь положила за пять секунд.

— Зато счет размочили, — сержант с силой пнул пришельца по лапе. — Что с ним? Забили?

Званцев вогнал в оружие последний магазин. Направил ствол "калашникова" на врага.

— Он вообще живой? — поинтересовался в пространство Дымский. — Или это робот какой-нибудь.

Званцев медленно, с опаской опустился на колено. Дотронулся до гладкой, теплой поверхности чужака. Танкопаук оставался совершенно неподвижен, прижав к бокам многосуставчатые лапы, ствол смотрел прямо перед корпусом.

— Одному богу известно, — и замер от пришедшей в голову мысли.

— Товарищ лейтенант, — заметил Осипов. — Уходить бы. Если эта хрень связалась со своими… Щас нам как вжарит приветом с орбиты.

Званцев наклонился, хватая вражескую машину/солдата за лапу.

— А не такой уж и тяжелый, — произнес он. Напрягшись, приподнял танкопаука с одного бока.

— Эээ… — пробормотал Дымский. — Тащить с собой? — он и Осипов переглянулись.

Званцев посмотрел на бойцов.

— Слушайте сюда. Они весь батальон положили, считайте, всухую. Допустим, вот выйдем мы. Дальше что? Мы не выполнили задачу, нихрена не сделали, понимаете? Если выйдем — спасем свои задницы, и все! И то вопрос, надолго ли! Эти твари сквозь нас проходят, как сквозь масло. Сейчас важен любой шанс. Если выйдем с этой штукой — шансов будет больше. На процент, на полпроцента, но больше! А если и поляжем…

— Поняли, — прервал его Осипов. — Красиво сказали, товарищ лейтенант, жаль, на Ютуб не выложить. Кроме нас, некому, как обычно?

— Я тебе выложу, — усмехнулся Званцев. — Дымский, мы с тобой тащим, Осипов, ты прикрываешь. Вперед!

— А куда пойдем? — полюбопытствовал Дымский.

Званцеву не понадобилось отвечать. С северо-запада, из-за путей, донесся отдаленный раскатистый грохот, в котором ухо Званцева уверенно распознало рявканье танковых орудий.

— Вот туда и пойдем, — он обернулся на размочаленные стрельбой кусты. Сбросил подсумок.

Импровизированная упряжь давила на плечи. Осипов шел впереди с автоматом наизготовку, Званцев и Дымский двигались за ним, слегка пошатываясь под тяжестью пришельца.

— Нихрена себе! — проговорил Осипов, стоило тройке выживших подняться на склон.

Здания вокзала не было. Вместо него виднелись обгоревшие остатки фундамента, по которым плясали крохотные язычки пламени. Рельсы потеряли форму и покрылись окалиной, бетон схватился блестящей коркой. От места взрыва шел обжигающий жар, полустанок скрылся в черном дыму.

— Господи, — пробормотал Дымский. — Что это рвануло?

— Боекомплект, — предположил сержант, двигаясь вперед пружинистым шагом. — Или… — он выдернул откуда-то трубочку инддозиметра, глянул в окуляр. Вздохнул.