Оскорбление

В детстве Званцев видел какой-то приключенческий боевик, где показывали уничтоженный катастрофой Лондон. Как он понял — показывали совершенно неправдоподобно. Фрагментарные съемки с дронов не могли передать этого ощущения — миллионный город, вдавленный, вбитый взрывной волной в землю. Именно вбитый — форма фронта волны определялась сложным взаимодействием тридцати двух вертикальных зон энерговыделения длиной в сотни километров, и часть ее энергии оказалась направлена снизу вверх. Не было обгорелых, пустых готических замков и башен, тянущихся над рекой мостов, покрытых ржавчиной. Были опаленные, искореженные холмы и кратеры, нагромождения асфальто-бетонно-кирпичного обгорелого, оплавленного, слабо радиоактивного мусора.

Впрочем, кое-какие постройки здесь все же имелись.

Должно быть, до бомбардировки здесь располагался крупный бизнес-центр или офис какой-то мегакорпорации. Световое излучение превратило его в факел, а ударная волна вмяла внутрь две стены из четырех. Затем центр здания рухнул в себя, а уцелевший край остался нависать над Темзой, словно какая-то сюрреалистичная оплывшая свеча из почерневших бетонных решеток. Ветер завывал в ржавой арматурной паутине, руина жалобно поскрипывала. Ни один человек, находящийся в здравом рассудке, не решился бы на нее подняться.

Званцеву оставалось надеяться, что понятие пришельцев о здравом рассудке хоть немного совпадает с человеческим.

Сине-фиолетовые купола поднимались над Темзой, будто кладки каких-то гигантских насекомых (как Званцев не старался, а отогнать энтомологические ассоциации ему не удавалось). Подрагивающие то ли трубопроводы, то ли щупальца тянулись к реке, сползая в воду безобразной бородой великана. Частокол "деревьев" уходил вдаль, понемногу редея. Дальше к востоку Званцев видел что-то матово-белесое, округлое… больше всего здание чужаков походило на исполинскую гроздь полупрозрачного винограда, положенную набок. От нагромождений полусфер тянулись длинные лапы пусковых катапульт, на некоторых из них покоились слишком хорошо знакомые капитану клювастые и амебовидные силуэты — и от одного их вида Званцев на рефлексах пытался вжаться во влажный бетон.

Кажущиеся с такого расстояния столбиком мошкары, мельтешили в воздухе бесчисленные "тарелки" и "диски". То и дело между грудами бетона мелькали силуэты "пауков". Впрочем, куда больше виднелось рабочих машин — "ос", "пузатых", деловито пережевывающих обломки зданий исполинов-"кротов", и прочих, для которых не имелось названия ни у "радиостойких", ни в штабных методичках.

На поверхность реки, блестевшую отсветами от мелькавшего в просветах между тучами заходящего солнца, на узкий островок посредине Темзы падала исполинская тень. "Насекомое" выгнулось над поверженным нагим человеческим телом. Человек, широкоплечий и мускулистый, лежал лицом вниз, прикрывая одной рукой голову, вторую протянув вперед. Жвалы "насекомого" глубоко вонзались в его затылок. И "насекомое", и обнаженный атлет были изваяны, похоже, из того же фиолетового вещества, которое служило пришельцам строительным материалом. В высоту скульптура имела не меньше ста метров.

Званцев, стараясь не дышать, отполз назад, под прикрытие уцелевшей стены. Придвинулся к Тэсс, с головой закутавшейся в "пеленку" и прижавшей к себе снайперку, словно младенца.

— В Магнитогорске было так же? — едва шевельнув губами, спросила та.

— Купола — похожи, — тоже беззвучно прошептал капитан. — Только размером поменьше.

— Сэр. Надо предупредить командование.

Званцев кивнул.

— Два десятка "летучих мышей", с полсотни "амеб"… "Бумеранги"… Должно быть, концентрируют силы. Если навалятся всей массой — фронт не удержится.

Тэсс посмотрела на юг.

— Если бы связаться с лодкой… Сэр, ракетный залп может пройти. Если с наведением с земли, да в узком секторе… шанс есть. Они сидят кучно. Хотя бы одна боеголовка…

— Вызвать огонь на себя? — Званцев вздохнул. — Не выйдет. Перехватят передачу, и через секунду в воздухе будут все "бумеры", что есть. "Томагавки" посбивают еще над проливом, — он не то чтобы без колебаний, но принял бы предложение англичанки, будь у него хоть какие-то шансы на успех. Но он слишком хорошо знал возможности вражеской техники, чтобы на это надеяться.

— Видели ту штуку на острове? — спросил он.

— Статую? — Райт медленно, краем лица выглянула из-за обломков. Званцеву нужды смотреть не было — он и так запомнил фиолетовую громадину.

Тэсс так же по сантиметру отползла обратно.

— Ну… у этих существ хороший вкус, — пробормотала она. — Может, они и напали на нас, потому что им не нравится наша скульптура? — она с силой потерла лоб. — Безумие. Все это… механическое бездушие. Целесообразность. Смертоносность. И вдруг… статуи величиной с Тауэр. Я Озимандия, я царь царей… Человеческое, слишком человеческое. Не могу понять.

— А по-моему, не приходится гадать, что она означает, — возразил Званцев. Обернулся к Джеку. — Так значит, раньше ее не было?

Джек затряс головой.

— Год назад не было. Она появилась… До этого на острове была одна большая куча дерьма.