Ослепленные Тьмой

— Знаешь, что обычно делают с пленными? Слышала? Папа или брат рассказывали тебе, зачем берут женщин в плен?

Подбросила кинжал и поймала за лезвие. Мне нравилось, что она боится. Пусть боится. Маленькая сучка, невеста Ода Первого. Интересно, он ее уже пользовал или берег для первой брачной ночи? Может, нарушить свои правила и испортить ее до того, как ему продам? Пусть прочувствует, каково это… когда любимого человека раздирают на части, а ты ничего не можешь сделать. Могла б — я б всю его семью у него на глазах вырезала. Впрочем, все еще впереди.

Да, все действительно было впереди. Моя адская любовь к ней, мое желание владеть ею безраздельно. И жалость… жалость, что я не мужчина и не могу дать ей так много, как хотелось бы.

Хочу закричать, что мне больно так же, как и ей. Не просто больно, а меня раздирает от боли. Но разве могу я начать рассказывать, как мне было противно целовать эту сучку, как хотелось размозжить ей голову о край стола за то, что предаю мою Лори.

Обернулась, стискивая челюсти и шагнула к ней.

— Нет… не единственное. Как ты ушла сама из лагеря? Кто привез тебя сюда? Ты понимала, насколько это безрассудно? Дороги кишат лассарами.

А самой хочется убрать волосы с ее лица, рывком дернуть к себе, впиться жадно в ее губы, сдирать с нее одежду и завалить прямо здесь на полу, войти в нее пальцами и кончить только от одного ощущения ее тесного горячего лона, сжавшегося вокруг моих пальцев.

Ни с кем никогда так не бывает… и с этой Ивайт я не испытала ни одного оргазма. Смотрела, как та сотрясается в конвульсиях, и ждала момента, когда смогу вымыть руки. Никто не имел права ко мне прикасаться. Никто, кроме Лори.

— Так было надо.

Не выдержала, сказала это и поняла, что должна ей все эти оправдания, пусть она их и не примет.

Гордая маленькая лань.

— Ты не должна была об этом узнать. Для меня это не имеет никакого значения… Слышишь? Никакого.

* * *

Не слышу. Не слышу ни голоса ее, ни шагов быстрых, уверенных, какими они бывают у Далии дас Даал.

В ушах шум нарастает, гул такой силы, что, кажется, сейчас лопнут барабанные перепонки. И больно. Очень. Я не слышу ни звука, но могу прочесть ее вопросы по губам. По тем самым, которыми только что она…

Какие же глупости она спрашивает… лассары? Разве могут они причинить большую боль, чем она? Инстинктивно отойти, шагнуть назад, только чтобы не позволить сократить расстояние меж нами. Не хочу ее так близко. Не сейчас, не после другой… когда мне дышать тяжело. Когда сердце словно готовится выпрыгнуть из груди при случайном взгляде на ту самую постель.

И продолжать читать ее губы. Читать, не разбирая смысла слова.

— Имеет.

Выставила перед собой руку. Пусть она даже не делает попытки приблизиться. Чтобы не смела. Гордая, сильная, уверенная в своей правоте предводительница мятежников Далия дас Даал не смела подойти ко мне.

— Для меня имеет. Понимаешь?

Попытаться сделать вдох. Хотя бы один. Хотя бы короткий.

— Для меня это, — ткнула пальцем в сторону кровати, — имеет самое большое значение. А для тебя? Что для тебя…

Что я для нее?.. Идиотка, которая попала в плен и стала любовницей атаманши бандитов? В нашу первую встречу она ясно показала мне, насколько я пустое место… С тех пор ничего не изменилось.

А еще я часто вспоминала, как впервые к ней прикоснулась… и поняла, что ни один мужчина не сравнится с ней мужественностью и красотой, ни один из них не вызвал во мне такого болезненного трепета, как она. Тогда. В первый раз.

Вздрогнула, услышав ее приказ, злость эту в голосе.

— Смею напомнить вам, деса, — мельком посмотрела на нее, смачивая тряпку в воде, — что ваша рана нанесена не мной.

Она зло прищурилась, а я опустила голову и продолжила смывать кровь. Опустила ладонь на ее голую грудь, так же залитую кровью, и сглотнула, заметив, какими острыми стали соски.

Быстрый взгляд на нее, а она все так же, прищурившись, смотрит на меня, будто реакции моей ждет. Медленно провела тканью по ее коже, невольно задев мизинцем сосок и снова вздрогнув от этого прикосновения. О том, что деса предпочитала женщин, знала каждая собака в этом лагере. Для меня единственной оказалось это шоком. Когда увидела, как на одном из застолий какая-то блондинка в ярко-красном платье вспорхнула на колени к предводительнице и обвила руками ее шею, а та рассмеялась и смачно шлепнула подругу по мягкому месту. И, видимо, только присутствие детей удержало их от последующей демонстрации. А вечером, после того, как мы убрали все со стола, я зашла в свой шатер и остолбенела, увидев ту самую девку абсолютно голой на коленях у Далии. Брюнетка исступленно посасывала ее грудь, а та извивалась на ее бедрах, громко постанывая и взывая к Иллину. А потом Дали вдруг оторвалась от нее и внимательно посмотрела на меня, продолжая пальцами ласкать девушку.

Я бросилась прочь из шатра и убежала к берегу реки Лаи, где и провела всю оставшуюся ночь в молитвах Иллину.

И сейчас в ее глазах был тот же самый вызов, смешанный с долей насмешки.