Осман. Хей, Осман!

— Нет, — отвечала девушка тихим голосом, но горделиво. — Я не пойду за такого воина.

— Даже за такого, как мой супруг? — спросила с лукавством Мальхун.

— Я ни за кого не пойду, — проговорила царевна. — Только не потому что плохи воины твоего супруга, а потому что сердце моё отдала я другому человеку! Прикажи отвезти меня в православный монастырь, я стану монахиней. Я благодарна твоему супругу за то, что он избавил меня от смерти. Ведь я не далась бы хану, я убила бы себя. Пусть твой супруг сделает доброе дело, пусть отвезут меня в монастырь…

— Этого никак нельзя! — сказала Мальхун. — Не для того тебя отбили, не для того избавили от участи наложницы в хараме[277] Ногая.

Красавица поникла головой. И тогда Мальхун спросила её:

— Кто же тот, кому ты отдала своё сердце?

И царевна ответила, тяжело вздохнув, что имя возлюбленного её сердца — Михал, он — знатного рода, в родстве с придворным, царским приближенным Элтимиром.

И Мальхун объявила с торжеством, что красавицу как раз и хотят отдать за Михала! И та, не помня себя от радости, обняла горячо Мальхун и расцеловала в обе щёки…

Пышную свадьбу справляли в Харман Кая, много съехалось туда почётных гостей хороших. Михал ещё опирался на трость при ходьбе, но после рана его совсем зажила и он стал ходить быстро и легко, по-прежнему… Но когда красавица увидела его с тростью, нежное её лицо выразило чувство сострадания безмерного; она подбежала к Михалу и обняла его крепко. Трость выпала из его руки, он обнял Марию… Так они стояли, а потом она наклонилась и подняла трость и подала своему любимому…

Под пение радостных песен украсили брачные покои роскошно. Осман прислал множество ковров и припасы для большого свадебного пира — молоко, масло, айран, пригнали стада баранов… Все видели, что это значит — быть другом Османа! Осман сам прибыл на свадьбу в сопровождении свиты, и вместе с ним были и его брат Гюндюз с сыновьями и Орхан. И Мальхун прибыла со своими приближенными женщинами в красивой повозке.

Утром жених явился к невесте, окружённый музыкантами. Невеста ждала, одетая в парчовое платье, расшитое золотыми нитями. Голова её закрыта была покрывалом. Когда приблизился жених, она откинула покрывало. Жених вывел её по лестнице на двор. Длинная весёлая процессия потянулась к церкви. Были здесь гости, певцы, музыканты и плясуны. Осман и его приближенные оставались, однако, в доме и не приняли участия в свадебном шествии. В церкви произошло торжественное венчание, молодые обменялись кольцами золотыми. Но когда все возвращались после венчания, Осман и его ближние приближенные выехали навстречу и Осман своими руками бросал в новобрачных много фиалок и розовых лепестков, а сын его Орхан держал перед ним с почтением корзину, наполненную ароматными цветами…

А пиршество, устроенное по случаю свадьбы Михала с болгарской царевной, помнили и сто лет спустя, таким оно выдалось богатым, весёлым, праздничным!..

Христиане, болгары и греки, приходили во владения Османа и поселялись там. Это были мастеровые люди и торговцы; и земли Османа оживились…

Михал прожил с женою много лет и они были счастливы, имели много детей и дожили до внуков и правнуков…

Вскоре после свадьбы Михала Осман женил Орхана, тогда ещё отрока. Он выбрал в жены сыну дочь ярхисарского[278] владетеля, который был преданным ортаком Османа. Девочка ещё не достигла отроческого возраста, но видевшая её Мальхун нашла её разумной не по летам. Маленькую Люлюфер привезли в Караджа Хисар и справили свадьбу, но истинной супругой Орхана она сделалась, когда оба они подросли. Мальхун сама воспитала девочку и обучила многому хорошему. Много лет спустя выстроили по распоряжению Люлюфер обитель дервишей Бекташи неподалёку от Бурсы, у ворот Каплуджа. Многие произносили имя «Люлюфер» как «Нилюфер». Она приказала также выстроить большой мост, который так и называли: «Мост Нилюфер», и реку называли Нилюфер, а прежде эта река называлась по-гречески — Солоис. Греки почитали Люлюфер как мудрую женщину, называли её — Холофира. Она родила Орхану двух сыновей: Сулеймана-пашу и великого султана Мурада…

* * *

…Монгольское войско встало при Конье. Это должна была быть большая битва[279]. Осман расстановил своих всадников крыльями, сделал три линии всадников с авангардами и резервом. Три дня продолжилась битва, победил Осман. Кончилось монгольское владычество. И здесь же, на поле битвы, среди мёртвых тел людей и коней, среди потоков крови и праздника победы, провозгласили Османа султаном; громом голосов провозгласили, все дружно, и самые ближние приближенные, и простые воины…

Осман приказал основать новый город; первый город, не захваченный, а основанный им, — Йенишехир! Что же могло статься дальше? Обладание Никеей?[280] Очень многие понимали, что впереди — большое столкновение с византийцами… Люди Османа привыкли жить за высокими зубчатыми стенами, золотистыми в ярком свете солнца. Башни крепостей, то округлые, то многогранные, сделались каменными знаками-символами нового правления в Малой Азии и на Балканском полуострове…