Османец

Многое в этом молодом человеке не нравилось Энтони. Он был ленивым и слишком чувственным, — он не только держал наложниц, но и мальчиков для удовлетворения своих прихотей, к тому же он любил выпить и в нём с трудом можно было признать потомка Мехмеда Завоевателя, Селима Грозного и самого Сулеймана. Люди говорили, что, наверное, Рокселана часто наставляла рога султану, даже рискуя своей жизнью.

Хоквуд сомневался в этом, потому что не знал никого, кто хотел бы войти в расположение русской наложницы. Она следовала своим амбициям твёрдо и решительно и делала всё для того, чтобы султан отдал её собственному отпрыску управление империей. Она никогда не нарушила бы супружескую верность.

Но по другим явным признакам Селима можно было назвать истинным потомком Османа. Он был высокообразован и умён, он мог составить прекрасную компанию, если не был пьян. Время от времени он становился таким же жестоким, как и его предки.

Мехмед Сокуллу неустанно напоминал Энтони, что Селим станет их хозяином.

Близкий друг Селима Иосиф Наси был ещё более интересной фигурой и, на взгляд Энтони, мог оказаться очень опасен для их будущего как в личном, так и в государственном плане. Наси было сорок с небольшим. Он происходил из богатой испанской семьи, учился банковскому делу и коммерции в Антверпене, работая на своих двоюродных братьев Мендесов.

Наси был марраном, крещёным испанским евреем, принявшим имя Хуана Мигеса. Его решимость облегчить страдания испанских евреев, когда Филипп II начал подвергать их гонениям, привела также и к его изгнанию. После этого он вернулся к иудаизму, женился на своей двоюродной сестре Рейне и укрылся в Истанбуле.

Здесь его честолюбивые устремления и несомненный талант быстро завоевали благосклонность Сулеймана. Султан давно хотел найти замену Ибрагиму, который вёл финансовые дела и которого он так бездумно вышвырнул. И вот под рукой оказался именно тот человек, который был нужен. Сулейман был достаточно умён, чтобы назначать немусульманина великим везиром, но Наси стал правой рукой Сокуллу, его одарили поместьями в Палестине. Там он постоянно собирал евреев, изгнанных из разных концов Европы.

Наси многого достиг, и можно было лишь восхищаться его талантами и завидовать тому, как успешно он трудится в Османской империи, но всех настораживала его близкая дружба с Селимом, в которой многие видели лишь политический шаг, а не чистосердечную привязанность. Сам Наси вёл умеренный образ жизни, поэтому естественнее для него было бы презрительно относиться к такому человеку, как Селим.

Хоквуд, как и Сокуллу, не сомневался, что Наси делает ставку на султанство Селима. Когда подойдёт время, он использует эту дружбу для реализации собственных планов — это было совершенно очевидно даже для Сокуллу. Но в планы Наси, как ни странно, по-видимому, не входило смещение с должности великого везира.

Каждый великий везир считал себя незаменимым до того момента, когда струна не затягивалась у него на шее. Но это должно было волновать Сокуллу.

Хоквуду было интересно общаться с Наси, потому что тот хорошо знал жизнь на Западе, и особенно в Испании.

— Думаю, король Филипп будет воевать с османцами, — заявлял он. — Но этого не случится, пока он не избавится от религиозных распрей внутри собственных владений: в основном я думаю о Нидерландах. Теперь, когда Англия находится на морском пути из Испании в Нидерланды, он зависит и от английской королевы. Она ярая протестантка и отвергает все предложения Филиппа. Но если Филипп захочет разгромить Англию, это не составит ему труда. У англичан нет ни армии, ни флота. — Он посмотрел на Хоквуда. — Это беспокоит тебя?

— Я турок, а не англичанин, — напомнил Энтони.

— В твоих жилах больше английской крови, чем турецкой, — возразил Наси. — Фактически у тебя совсем нет турецкой крови, только английская, французская, итальянская и греческая.

— Человек является тем, кем он себя считает, — настаивал Энтони, — а не тем, кем были его предки.

Он верил в то, что говорил, потому что не представлял себе другую жизнь, которая дала бы ему возможность такого процветания.

После казни Баязида несколько лет в Османской империи царил мир. Флот проводил учения в Эгейском и Ионическом морях. Адмиралы могли проводить большую часть своего времени дома, и при всей неясности той роли, которую Энтони себе определил, Барбара слишком любила его, чтобы постоянно пилить. Вильям Хоквуд родился в 1562 году, а маленький Генри в 1563-м.

— Теперь ты должна предохраняться, — посоветовал Энтони жене.

— Разве ты не хочешь ещё сыновей?

— Трёх достаточно.

— Хорошо... а я хотела бы ещё дочку...

— А я не хочу, чтобы ты быстро состарилась. Тебе всего двадцать один год. Я хочу, чтобы ты осталась такой навсегда.

Барбара улыбнулась и поцеловала мужа.

— Твоё желание для меня приказ, мои господин. Я узнаю, как это сделать. Айша должна знать.

В эти мирные годы Энтони также находил время и для других занятий. В маленькой бухте, полной гниющего дерева и сломанных мачт, он нашёл остатки очень необычного судна, которое, как говорили местные жители, принадлежало его отцу.