Османец

Женщина показалась Энтони довольно высокой, хотя и сидела на диване, подогнув одну ногу под себя, а другой касаясь пола. Сквозь шёлковые прозрачные шаровары виднелись её стройные ноги с высоким подъёмом. Верхняя часть тела, более закрытая, предполагала пышные формы зрелой женщины. Лицо её было исполнено покоя. Отлитое в форму сердца, в котором помещались полные губы, маленький нос и широко расставленные зелёные глаза, оно было безупречно. И даже это совершенство было подчёркнуто: ресницы и брови подкрашены тёмной краской, приготовленной из лимона и графита, ногти окрашены хной в красновато-коричневый цвет. Энтони понял, что её волосы тоже покрашены хной.

Она показалась Энтони самой красивой женщиной из всех, которых он когда-либо видел. Несмотря на безупречность её фигуры и грацию, с которой она сидела в такой странной позе, Энтони понял, что она такого же возраста, как и его мать... а значит, ей около пятидесяти.

— Ты красив, Хоук-младший, — улыбнувшись, сказала женщина. — Эмир говорил со мной о тебе. Он человек слова. Ты можешь встать с колен...

Энтони сел на ковёр. Его колени ломило, а голова шла кругом. Внезапно он понял, что Кызлар-ага оставил их наедине.

— Меня зовут Мара Бранкович, — сказала женщина. — Или звали когда-то. Мой племянник — принц Георг Сербский.

Энтони выдохнул. Все в Константинополе знали о Маре Бранкович, сербской принцессе, отосланной в гарем эмира Мурада совсем девочкой. Все в Константинополе поносили Георга Бранковича, поминая недобрым словом его предательство Хуньяди у Косово три года назад, способствовавшее разгрому армии христиан.

— Мой муж умер две недели назад, — продолжала Мара, — всё это время я была очень занята, Мехмед тоже.

— Эмир твой сын, госпожа? — спросил Энтони, не в силах справиться с любопытством.

— Нет, — сказала Мара Бранкович, улыбаясь, — я не смогла родить Мураду сына. И всё же я была его любимой женой. Ни одна другая женщина не доставляла ему такого удовольствия. — Она говорила со спокойной надменностью. — Мать Мехмеда была албанской рабыней, — в её голосе звучало презрение, — но она умерла. — Внезапно она замолчала, и Энтони понял, что эта красивая женщина, возможно, также хладнокровно относится к соперницам, как мужчина. — Я эмир-валиде, что означает, Хоук-младший, мать эмира.

— Ты сказала, госпожа, что эмир — человек слова, — отважился повторить её слова Энтони.

Его смелость ошеломила женщину. Несколько секунд она разглядывала его и только потом улыбнулась.

— Ты далеко пойдёшь, Хоук-младший, — сказала она, — мой сын... заинтересован в тебе. Он очень молод, но всё же он мужчина. К тому же он османец. Не забывай об этом.

— «Осман» означает «ломающий ноги», — пробормотал. Энтони, вспомнив слова отца.

— Не только ноги, Хоук-младший, — продолжила Мара. — Знаешь ли ты, как моего сына зовут янычары? Они зовут его «канкар». Знаешь, что значит это слово?

— Нет, госпожа.

— «Кровопийца». Постарайся запомнить это крепко-накрепко.

— Эмир очень талантливый человек, госпожа, — грубо польстил Энтони. — Он говорит по-латыни так же хорошо, как по-итальянски.

— Конечно. Его мать умерла... молодой, — сказала Мара, — другого сына у Великого Мурада не было, поэтому заботы об образовании Мехмеда я взяла на себя. Мой приёмный сын говорит не только по-латыни, но и по-гречески, арабски, на языках персов и славян, но и пишет и читает на этих языках. Я научила его этому.

Мара замолчала, чтобы Энтони мог по достоинству оценить её способности, которые, по её мнению, делали её самой совершенной женщиной в мире.

— Эмир Мурад научил своего сына искусству войны. Он изучал биографии Кира, Александра Македонского, Юлия Цезаря, Октавиана Августа, Константина V и Феодосия Великого. Он... завоюет весь мир. Ты можешь разделить с ним славу, Хоук-младший, если тебе хватит разума и мужества.

Энтони подумал, что ему снится весь разговор. Но решил продолжить свою игру.

— Если твой сын, госпожа, собирается завоевать весь мир, значит, он станет владыкой и христианского мира, — предположил Энтони. — Разве ты не христианка?

— Да, я христианка, — презрительно бросила Мара, — так же, как и ты, Хоук-младший. Что мы видим, глядя на христианский мир?

Она поднялась с дивана и принялась ходить по коврам, окутанная красным шёлком.

— Англия и Франция погрязли в распрях. Между Папой Римским и императором нет мира. Проклятые византийцы молят мир о помощи... Я сказала тебе не всю правду. Мой сын действительно говорил со мной о тебе, но сначала я поговорила с ним. Я была на галерее в то время, когда вы с отцом находились в зале для приёмов.

«Мелькание ткани за решёткой», — вспомнил Энтони. Эта женщина видела его голым.

— Тогда я поняла, что Бог, чья цель скорее объединение, чем раздоры, послал тебя нам. Мой сын с детских лет мечтает о завоевании Константинополя. Но как его завоевать? Его стены неприступны. Ты поможешь...

— Госпожа, о чём ты? — натянуто спросил Энтони.