Османец

— Ты боишься будущего, — сказал Людовик. — Предположи, что я сделаю его для тебя безопасным.

— Сир? — Вильям не имел представления, что король имел в виду.

Людовик только улыбнулся, но неделей позже раскрыл свои планы.

Если короля не было в Париже, это не означало, что он отсутствует на, своём посту правителя Франции. Погода стояла ужасная, на дорогах лежал снег толщиной в несколько футов, но всадники, постоянно прибывавшие к замку, привозили всю необходимую королю информацию. Министры должны были оставлять свои магазины и конторы и регулярно приезжать к королю. Часто их сопровождали семьи на случай, если понадобится задержаться на несколько дней или даже недель, если погода окажется необычайно суровой.

Их приезды и отъезды были нескончаемыми, и в этой смене людей и лиц трудно было кого-то запомнить. Но в тот день Людовик подвёл Вильяма к окну, выходившему во двор, и показал на группу всадников — мужчин и женщин, спешивавшихся с коней. Их лица раскраснелись от мороза, плащи были запорошены снежной пылью.

— Это Жак Ферран и его семья, — пояснил Людовик.

Вильям, конечно, встречал Феррана, который участвовал в заседаниях Королевского совета. Однако ему не было известно семейное положение торговца, жёны и дочери людей среднего класса не принимались ко двору.

— Я думаю, что Ферран — самый богатый человек в моём королевстве, — продолжил Людовик. — Возможно, он богаче, чем я.

Вильям нахмурился.

— Теперь внимательно посмотри на четвёртую справа фигуру, — предложил Людовик.

Вильям прищурился. Четвёртая фигура была очень маленькой, казалось, что это ребёнок.

— Эме двенадцать лет, — подтвердил Людовик. — Но вглядись получше.

Ферран и его семья подошли к лестнице, ведущей в апартаменты для гостей. Оказавшись под козырьком крыши, они отбросили свои капюшоны. Вильям не видел ни Феррана, ни его жену, ни двух младших дочерей; он смотрел на ту, которую звали Эме. Копна нежнейших бледно-золотистых волос украшала очерченное в виде сердечка лицо со вздёрнутым носиком, широко посаженными глазами и острым подбородком. Лиц такой необыкновенной тонкости и прелести Вильям не видел никогда.

— Не правда ли удивительно, что самый богатый человек в королевстве обладает и самой красивой дочерью? — заметил Людовик. — Эме — прямая наследница Феррана. К её красоте добавится ещё и несказанное богатство. Обладатель этого должен быть бесстрашным мужчиной. Её муж, конечно, будет вынужден жить во Франции. — Он взглянул на ошеломлённого Вильяма. — Но подумай об этом, Вильям. Если твой хозяин окажется сговорчивым, и принц Джем будет отправлен в Константинополь, и твоя семья будет спасена... Что ждёт там тебя? Твоя жена и дети мертвы. Подумай, есть ли на самом деле у тебя причина возвращаться в эту варварскую землю? Здравый смысл должен подсказать тебе остаться здесь. — Он замолчал, ожидая, пока смысл его слов дойдёт до Вильяма, а потом продолжил: — Я говорил со старым таком, он согласен на моё предложение. — Людовик цинично улыбнулся. — К тому же я предложил даровать ему дворянство. Теперь пойдём. Не затруднит ли тебя познакомиться со своей будущей невестой?

«Мне, наверное, следовало бы отказаться, — думал Вильям. — Ведь я варвар, человек чуждых традиций и ещё более чуждых мыслей». Не упадёт ли в обморок это очаровательное дитя при виде такого чужестранца? Не поклянётся ли она скорее убить себя, чем отдать своё тело турку?

Но забрезжившая перспектива была непреодолимо манящей. Вместе с королём он вошёл в апартаменты для гостей и был представлен мадам Ферран и девочке.

— Папа говорил мне о вас, сударь, — сказала Эме.

«В каком смысле?» — хотел спросить Вильям, но произнёс:

— Знакомство с вами — большая честь для меня, мадемуазель.

— Для меня тоже. — Эме Ферран сделала реверанс.

Её и сестёр увела мать, а Вильям предстал перед Ферраном.

— Эме очень молода, — сказал Ферран.

— Согласен, — отозвался король, который стоял между ними. — Но их можно помолвить. Эме уже зрелая девушка.

— Да, сир, но она ещё очень молода. Я беспокоюсь за её здоровье во время родов.

— Вполне понятно. Помолвка продлится два года. Свадьба состоится, когда Эме исполнится четырнадцать лет. Вы удовлетворены таким решением, сударь?

Ферран поклонился.

— А ты, юный Хоквуд?

«Я сошёл с ума, — думал Вильям. — Мне следует быть более подозрительным и расчётливым. Этот человек привязывает меня к себе ещё на два года». Но видение этой девочки и перспектива богатства будоражили его воображение.

Вильям поклонился.

В конце концов оказалось, что всё дело действительно в терпении: нужно было ждать, когда Эме подрастёт и когда поступят новости из Константинополя.

Вильяму разрешили раз в месяц посещать дом Феррана в Париже; во время визитов он потягивал вино, беседуя с мадам Ферран и Эме, играл с её младшими сёстрами.

Эме получила хорошее образование. Она свободно говорила по-латыни, многое знала о политике и экономике Западной Европы. Её ум был живым, он как губка впитывал всё новые и новые знания. Эме попросила Вильяма рассказать ей о Константинополе и жизни на Востоке, но только в самых общих чертах.