Основания девятнадцатого столетия

            232 Даже такой ортодоксальный исследователь Церкви, как Стэнтон (Stanton), признает, что иудейская мессианская мысль была полностью по­литической (см.: «The Jewish and the Christian Messiah». 1886. S. 122, fg.). Известно, что теология в последнее время много занималась историей мессианских представлений. Выводом для нас, профанов, является глав­ным образом доказательство, что христиане, введенные в заблуждение специфическим галилейским и самаритянским учением, ложно приписали ожиданию Мессии такое значение, которого оно для иудеев никогда не имело. Иудейские ученые, изучающие Писание, издавна возмущались на­сильственным толкованием древних пророков. Христианами сейчас тоже допускается, что по крайней мере пророки, жившие до изгнания (а это наи­более великие), ничего не знали об ожидании Мессии (см., например, в ка­честве последнего обобщения: Paul Volz.

«Die vorexilische Jahveprophetie und der Messias». 1897). В Ветхом Завете не известно даже это слово, и один из самых значительных теологов нашего времени Paul de Lagarde («Deutsche Schriften». S. 53), обращает внимание на то, что выражение mäschiach (машиах) вообще не является еврейским, но заимствовано позд­нее из Ассирии или Вавилона. Особенно бросается в глаза, как это ожида­ние Мессии, там где оно имело место, постоянно меняло образ: то должен был прийти второй царь Давид, в другой раз это было только представле­ние об иудейском мировом господстве вообще, затем это сам Бог с его Су­дом на небесах, «который положит конец власть имущим, а народу Израиля даст вечное господство, всеобъемлющее царство, в котором бу­дут участвовать воскресшие праведники прежних времен, а грешники осу­ждены к вечному позору» {Karl Müller. «Kirchengeschichte». I, 15), другие иудеи вновь спорят, является ли Мессией Бен–Давид или Бен–Иосиф, не­которые считают, их будет два, другие — что он родится в римской диас­поре, но никогда и нигде не встретится мысль о страдающем, приносящем избавление Своей смертью Мессии (см.: Стэнтон. С.

122–124). Лучшие, самые образованные и набожные иудеи никогда не доходили до таких апо­калиптических представлений. В Талмуде мы читаем (Sabbath (Суббота), разд. 6): «Между современным и мессианским временем нет разницы, пока давление, под которым Израиль томится, прекратится». (И наоборот, в трактате Sanhedrin Вавилонского Талмуда 966 видим полную неразбери­ху и сплошную отсталость мессианских представлений.) Я считаю, что достаточно раскрыл суть вопроса: в такой полностью исторической рели­гии, как иудейская, надежное владение будущим является такой же неотъ­емлемой необходимостью, как надежное владение прошлым. Мы видим, как с древних времен эта мысль о будущем вдохновляет иудеев, она вдох­новляет их и сегодня. В зависимости от окружения народ, не обладающий фантазией, придает своим ожиданиям различные формы, но всегда остает­ся незыблемым убеждение, никогда не покидавшее их, что евреи однажды приобретут мировое господство. Именно это — составная часть их харак­тера, видимая проекция их самого сокровенного существа. Это их замена мифологии.

            233 Тертуллиан делает наивное замечание: «Пилат был уже в сердце христианином!» («Апологетика». 21).

            234 История о грехопадении в начале первой Книги Моисея, очевидно, является заимствованием, так как иудеи никогда не понимали ее и она не находила применения в их системе. Кто не преступает закон, по их мне­нию, безгрешен. Точно так же их ожидание Мессии не имеет ничего обще­го с нашим представлением об «избавлении». Более подробно см. гл. 5 и 7.

            235 Это вообще тенденция познания. Самое продуманное, благород­ное выражение это направление находит, если мне позволено высказать суждение, у Маркиона (Marcion) (середина II века), который настолько был проникнут абсолютной новизной христианского идеала, как, пожа­луй, ни один из религиозных учителей после него. Но именно на таких примерах особенно видно, насколько губительно игнорировать истори­чески данное. Ср. любую историю Церкви. Любознательных хочу на­стойчиво предупредить, что те три строчки, которые профессор Ранке посвятил этому поистине великому человеку («Weltgeschichte» («Миро­вая история»), II, 171), не содержит ни одного слова из вышесказанного). (Для знакомства с Маркионом и познанием вообще рекомендуется рабо­та «Mead'а Fragmente eines verschollenen Glaubens». Пер. Ульриха (Ulrich), 1902).

            236 фемида в наше время низведена до аллегории беспартийного судо­производства, т. е. совершенно произвольного соглашения, и изобража­ется с завязанными глазами. Когда была жива мифология, она обозначала господство закона во всей природе, и античные скульпторы давали ей особенно большие, широко открытые глаза.

            237 Наряду с многочисленными, разрешенными разбойничьими набе­гами, когда даже «головы детей должны разбиваться о камни», встреча­ем случаи, где заповедано предательски исподтишка нападать на «брата, друга, ближнего» (2 Книга Моисея 32, 27), а также вызывающие отвра­щение приказы, как у Иезекииля 4, 12–15.