Основания стоицизма

Когда в обществе, не усвоившем себе философского взгляда на вещи, заходит речь о предметах философии, возьми себе за правило не раскрывать рта. Ты в большой опасности выблевать тут же свою жвачку... И если тебя обзовут невеждой, и ты не обидишься, знай, что ты начинаешь становиться человеком дела. Как овца не носит с собой травы, чтобы показать пастуху, сколько она ест, но, наевшись никем не замеченною, дает на виду у всех шерсть и молоко, так и ты, усвоив правила философии, показывай невеждам не их, а свои дела.

LXX

Признак и отличительные свойства обыкновенного человека — ждать хорошего или дурного не от самого себя, но извне. Признак и отличительные свойства философа — всего хорошего и дурного он ждет от самого себя.

Отличительные свойства человека, делающего успехи в деле нравственного совершенствования: он никого ни хулит, ни хвалит, ни к кому не обращается с бранью или укором, никогда не говорит о себе, как о человеке что-либо значащем или знающем. Когда связывают его волю или мешают ему — он винит самого себя, а если его хвалят — смеется в душе над рассыпающимся перед ним в любезностях. Бранят — не ищет оправданий. Он ходит как больной, опасаясь сдвинуть с места начавшую срастаться кость, прежде чем она срастется окончательно. Он отрешился от всех желаний. Ненависть же свою перенес исключительно на то, что в нашей власти, но несовместимо с понятиями о чести. Он сдерживает все свои страсти и не обращает внимания на то, что его зовут глупцом или невеждой. Словом, бережется себя, как недруга и опасного человека.

LXXI

Когда кто-нибудь хвастается пониманием сочинений Хризиппа [10] и уменьем объяснять их, скажи самому себе: "Если бы Хризипп не писал темно, этому человеку не пришлось бы ничем хвастаться. В чем моя задача? Изучить природу и жить по ее законам. Спрашиваю, кто постиг тайны? Мне отвечают: "Хризипп", и я обращаюсь к нему. Но я не понимаю его сочинений. Ищу комментатора. Хвалить меня до сих пор не за что. Когда я найду комментатора, мне остается следовать правилам, заключающимся в сочинениях нашего философа — одно лишь это заслуживает похвалы. Если же я стану восхищаться одними объяснениями, разве я не превращусь из философа в грамматика с той лишь только разницей, что вместо Гомера буду толковать Хризиппа? И когда меня попросят: "Познакомь меня с философией Хризиппа", тем сильнее зардеюсь я краскою стыда, что не могу показать сходства своих слов с делами".

LXXII

Если ты привык просто одеваться — не мечтай о себе. Если ты пьешь одну воду — не хвались при всяком удобном случае, что ты пьешь одну воду. И, если ты хочешь приучить себя к тяжелой работе — делай это для себя, не для окружающих. Не обнимай статуи, [11] но если тебя мучит иногда жестокая жажда — возьми в рот холодной воды, выплюнь и не говори никому.

LXXIII

Исполняй данные тебе правила, как законы, и считай себя святотатцем, если преступишь их. На отзывы же о тебе посторонних не обращай внимания — заставить их говорить по своему желанию ты уже не в состоянии.

LXXIV

Скоро ли, наконец, перестанешь ты колебаться: признать себя достойным высшего счастья и не способным преступить ни в чем границы здравого смысла? Тебе даны правила, которые ты должен был принять, и ты их принял. Какого же учителя ждешь ты, чтобы вверить ему дело своего нравственного самосовершенствования? Ты вышел из детей, ты уже взрослый мужчина. И если ты теперь станешь легкомысленно медлить, без конца делать проволочки, назначать день за днем кратчайшим сроком — ты не только незаметно для себя не сделаешь умственно шага вперед, но будешь и жить, и умрешь невеждой.

Начни же, наконец, жить человеком просветленным и нравственно самосовершенствующимся. Все, согласное с твоими взглядами, считай для себя непреложным законом. И если ты встретишь трудное или легкое, благородное или низменное — помни, что с этой минуты настает борьба, что теперь наступили "Олимпийские игры", что медлить дольше нельзя и что в один день, одним делом ты или пожнешь плоды достигнутых тобой успехов, или все потеряешь.

LXXV

Следуя во всем не чужим мнениям — единственно голосу рассудка — Сократ стоял на недосягаемой нравственной высоте. Ты пока еще не Сократ. Избери же Сократа хотя бы своим идеалом в жизни.

LXXVI

Первая и главная часть философии трактует о применении в жизни нравственных правил: например о том, что не следует лгать. Вторая занимается доказательствами: например, почему нельзя лгать. Третья подтверждает и разъясняет предыдущее: например, на каком основании это можно считать доказательством, что вообще называется доказательством, что логично, что не логично, что правильно, что неправильно.

Значит, третья часть дополняет вторую, вторая — первую. Важнее же всех — первая, и на ней следовало бы останавливаться дольше.

Мы поступаем наоборот — занимаемся третьей частью, обращаем все свое внимание на нее, совершенно игнорируя первую. Вот почему мы лжем, хотя отлично знаем доказательства, что лгать нельзя.

LXXVII

Всегда твердо помни следующие изречения: