Основной компонент

Желудок мгновенно свело голодной судорогой, рот наполнился вязкой слюной. Справа сильно припекал огонь, зато левый бок постепенно немел от холода. Голова покоилась на чем-то плотном и колючем. Внутри черепа долбило и ухало, будто я целый день простоял на стройке возле дизель-молота. Спина ныла от долгого лежания на жестком. Очень хотелось повернуться, но я решил потерпеть. Невелика цена за возможность незаметно узнать, куда и к кому я попал.

Говорило несколько человек, в основном по-немецки с примесью польских, чешских и русских слов. Кто-то один простуженным басом задавал вопросы, другие ему отвечали. Судя по звонкому эху, меня притащили в большое здание или пещеру. Это могла быть заброшенная церковь или пустой дом, но, насколько я понял по изученным в комплексе картам, в пятидесяти километрах от фабрики не было ни одного селения. Значит, все-таки пещера. В пользу этой версии говорило и то, что с одной стороны я поджаривался, а с другой замерзал. Видимо, меня бросили у костра, чтобы я всегда находился под наблюдением. Оно и понятно. Важная птица!

Так! С этим вроде бы разобрались. Еще бы понять, кому понадобился штандартенфюрер СС почти в самом сердце Германии? Я осторожно приоткрыл один глаз. Совсем чуть-чуть, самую малость, лишь бы увидеть, кто сидит возле костра, и тут же услышал простуженный бас:

– Очухался! Янек, подними его!

Грубые руки схватили меня под мышки, крепко встряхнули и больно впечатали в стену. Не ожидая подобного поворота событий, я не успел сгруппироваться и снова получил по затылку. Из глаз опять сыпанули искры, в голове разом вспыхнули тысячи звезд. Я ощутил движение воздуха возле лица и через доли секунды тяжелый кулак врезался в челюсть. Хрустнуло. Во рту появился солоноватый привкус. Я хотел сплюнуть, но не успел: второй удар отправил меня в нокаут.

На этот раз прийти в себя помогли брызги холодной воды. Я несколько раз моргнул, открыл глаза. Рядом со мной на коленях сидела та самая лыжница. Распущенные золотистые волосы почти касались моего лица. В руках она держала перекрученный платок, из которого на меня капала вода.

Возле блондинки появился бородач в расстегнутом полушубке. Высокий, крупный, с копной черных с проседью кудрявых волос на большой голове, он походил на Будулая из советского фильма «Цыган». Как щас помню, мне было девять лет, когда я гостил у бабушки в деревне и увидел это кино по телику.

Бородач зарычал, потянул ко мне руки, но девушка резко оттолкнула его.

– Хватит, Янек! Угомонись! – Она говорила по-немецки с сильным акцентом. Голос дрожал от волнения, синие глаза метали молнии, грудь высоко вздымалась.

– Тебе его жалко, Марика? Дай задавлю гада! – рявкнул цыган и снова потянул ко мне мозолистые ладони.

Моя заступница выпрямилась, сильно толкнула Янека в грудь.

– Не пущу! Он спас мне жизнь! А ты?! Где был ты, когда я задыхалась под снегом?!

Бородач схватил девушку огромными лапищами и, невзирая на обрушившийся сверху град ударов, легко переставил в сторону. В меняющемся свете костра он походил на медведя: такой же большой и косматый, медлительный с виду, но в каждом движении чувствовалась недюжинная сила. Убрав помеху, он повернулся ко мне. Добродушная улыбка сразу спряталась в курчавой бороде, лицо искривила злобная гримаса. Из черного провала рта с ревом вырвался пахнущий луком воздух:

– Убью!

Цыган замахнулся пудовым кулаком. Я зажмурил один глаз, ожидая в любой миг почувствовать боль и снова ощутить привкус железа во рту. Уши заложило от женского крика. Марика хотела запрыгнуть Янеку на спину, но ее схватили за руки и посадили на пол. Она попыталась вырваться, но после пары безуспешных попыток обмякла и вроде как потеряла сознание. Или сделала вид, что потеряла, в надежде отвлечь на себя внимание.

– Оставь его! – раздался простуженный бас из глубины пещеры. – Мы еще ничего не узнали. Потом, если от него не будет толку, можешь с ним разделаться, а пока он нужен живым.

Я повернул голову. Говорил здоровенный парень славянской внешности. Бескозырка с золотыми буквами «Сторожевой» и якорями на ленточках, полосатый треугольник тельника в расстегнутом вороте бушлата, синий штурвал поперек розы ветров на тыльной стороне левой ладони с головой выдавали в нем моряка. Однако! Велика ты, мать-природа, и тайны твои непостижимы! А его-то сюда каким ветром занесло?

Цыган послушался, но сделал это с явным неудовольствием, метнув в меня ненавидящий взгляд.

– Поднимите его! – прохрипел матрос.

Те же хлопчики, что удерживали Марику, бросились ко мне, без лишних церемоний заломили руки за спину и подтащили к главному. Тот пристально осмотрел меня с ног до головы, словно сканируя до самых костей, уперся ладонью в колено, выставляя напоказ татуировку «Л Ё Х А» на пальцах правой руки, и слегка подался вперед.

– У тебя есть два варианта, гнида. – Он циркнул слюной сквозь зубы, метя в костер. – Рассказать мне все, что знаешь, и, возможно, остаться в живых или проорать заздравную Гитлеру и сдохнуть, как твой солдат. Выбирай.