Основы научного антисемитизма

Прежде всего, следует заметить, что заповедь «люби ближнего своего, как самого себя», собственно, никогда не была основным императивом катехизиса социализма. Социальная справедливость и примат интересов социума над интересами индивида, что составляет суть социализма, и «любовь» ко всему и вся, вовсе не одно и то же. Само понятие «ближний» своим существованием уже полагает дихотомию «не-ближний», а значит, какое-то качественное отличие первого от всех прочих все же имеется. Но, наверное, неспроста Хайек в своей полемике с социализмом вдруг стал опровергать эту древнюю Библейскую заповедь, императив которой подразумевает не столько общий абстрактный альтруизм, сколько укрепление братства внутри избранного еврейского социума, которому был чужд капиталистический индивидуализм с его «правами личности» (без долга перед ближними) и «уважением к частной собственности» (без уважения к собственности, принадлежащей всем, обуславливаемой общественным характером труда). Да и по христианскому учению ближний – это не каждый встречный и поперечный, но тот, кто актуально проявляет к тебе братское отношение, что наглядно показано в Евангельской притче о Добром Самаритянине (Лк. 10:30-37). Ближний – это также и всякий, кто нуждается в твоей помощи и заботе, оказывать которую предписывает Библейская заповедь. Также и живущие в условиях социалистического порядка, в отличие от условий хайековского «расширенного порядка», ничего не выигрывают тогда, когда «не любят ближнего своего», ибо в братской семье успех ближних определяет успех каждого отдельного индивида. И Хайек это хорошо знает, потому и завуалированно и извращенно критикует социализм за принцип солидарности, принцип братства. Впрочем, нельзя сказать, что все принципы, столь громко декларируемые теоретическим социализмом, в частности, принцип: «Человек человеку друг, товарищ и брат» были реализованы им на практике. Потому ведь и декларируют (призывают, увещевают), что хотят, чтобы было то, чего в действительности пока нет. Зачем же критиковать реальный социализм за то, чего в нем нет? Но может быть, принцип любви к ближнему вообще неосуществимая химера, никогда в действительности не существовавшая? Нет, вовсе нет, просто те, кто его действительно осуществляют, не кричат о своей любви на каждом углу. Когда отношения братства есть, то братья сами об этом знают, и им этого вполне достаточно. Этот принцип нередко осуществляется даже в сообществах, которые никогда себя социалистическими не признавали, и в качестве первого образца таких сообществ можно поставить еврейские общины, хотя везде и всюду свою образцовую солидарность евреи старались не афишировать. Гоям они, наоборот, всегда пытаются втереть мнение, что-де еврейское единство – это миф, ибо «на каждых двух евреев приходится по три мнения», однако это не мешает им сохраняться как народу, как нации и более того, как теневой организации, выживающей в любых условиях; именно этот «миф» позволяет евреям в их борьбе с антисемитами всегда выходить победителями. Есть чему гоям позавидовать. Так, Шафаревич в последней своей книге «Трехтысячелетняя загадка. История еврейства из перспективы современной России» пишет: «Русские живут под одним небом с исключительно сильной, «пассионарной» «исторической общностью», в ряде отношений гораздо более сильной, чем многие народы. Например – своим многотысячелетним историческим опытом. Или особенным «механизмом сплочения», выработанным эти тысячелетия, чувством – «как одна семья» по словам Гершензона и рабби Штейнзальца, – до которого нам, русским, еще очень далеко. Можно лишь с завистью прочесть одну из заповедей средневекового раввина приведенную Шахаком: Любить каждого еврея – значит заботиться о нем, как о самом себе. (Правда, в форме для русских чуждой: «заботиться о нем и о его деньгах, как о себе и своих деньгах».)». – Вот что такое «любовь к ближнему», эффективна ли она экономически, полезна ли политически – судите по евреям.