Основы общей психологии

«Говорят: “Изотов – сильный, Изотов – крепкий, поэтому он так хорошо работает”. Чепуха. Не в силе дело. Одной силой не возьмешь. На нашей шахте есть люди посильнее меня. Вот забойщик Окунев, сильный, здоровый, делает одну крепь. На шахтном дворе висела карикатура на него – “тяжелый атлет”, не выполняющий плана. Был у нас еще Давиденко – борцу не уступит, но на выработке это особенно не сказывалось.

Нет, одной силой уголь не возьмешь!»

На вопрос, как же он работает, Изотов дает такой ответ:

«Я стараюсь применяться к углю. Когда прихожу в забой, прежде всего оглядываю свое рабочее место, продумываю, как лучше взять уголь.

Иногда уголь идет струями, а иногда залегает прослойками. Если уголь идет струями, тогда я делаю заборку, т. е. пробиваю щель сверху и снизу. Пласт угля выпячивается, как бы вздувается, и тогда его легче сбить.

Если уголь идет прослойками, тогда я выбираю самый мягкий прослоек: он у нас называется зольным, он похож на сажу и легко дробится. Многие, особенно новые рабочие, думают, что все дело в том, чтобы крепче ударить. А мы, старые забойщики, знаем, что главное в том – куда, в какое место ударить, чтобы уголь затем падал целыми слоями».

Описав затем конкретные приемы, которыми он добивается своих рекордных достижений, Изотов заканчивает следующими словами:

«Вот так я работаю. Никакого тут “секрета” нет. Каждый забойщик может достигнуть моих успехов. Стоит только научиться подходить к углю и не рубить с плеча, как это делают многие»[183].

Описывая свой физический труд забойщика, Изотов дает по существу описание типического хода умственной деятельности. Приступая к работе, Изотов прежде всего наблюдает («оглядываю свое рабочее место») и обдумывает соответствующий обстоятельствам способ или метод действия («продумываю, как лучше взять уголь»). Продумывание начинается с учета различных условий («иногда уголь идет струями, а иногда залегает прослойками») и выделения того главного, существенного звена, от которого зависит все остальное («главное в том – куда, в какое место ударить, чтобы уголь затем падал целыми слоями», а вовсе не в том, чтобы крепче ударить). Учет различных условий при знании того, что является главным, обусловливает различный в разных условиях способ действий («если уголь идет струями, тогда… Если…» и т. д.).

У самого Стаханова мы находим и четко выраженное понимание того, что труд рабочего не должен строиться на одних лишь автоматизированных, всегда одних и тех же механически применяемых приемах: «Каждый угольный пласт имеет ведь свое свойство. Уголь не везде возьмешь одним и тем же приемом»[184].

Во всей истории рекорда Стаханова (см. в книге Стаханова главу под этим заглавием), в труде рабочего-стахановца отчетливо выступает работа не только мышц, но и мысли, самостоятельной, инициативной, революционизирующей производство и ломающей устаревшие нормы. Рекорды Стаханова и стахановцев – это результаты сочетания физического труда с работой мысли, оперирующей в процессе труда и рационализирующей его.

Это один из источников успехов стахановцев.

Другой, не менее существенный, источник успехов стахановского труда заключается в специфической мотивации их деятельности, порождаемой социалистической организацией труда. При капитализме рабочий работает на капиталиста. Повышение производительности его труда уменьшает потребность в рабочей силе, и, временно повышая иногда заработок отдельного рабочего, оно плодит безработных и чревато разными опасностями для его собственного существования. Труд для рабочего при капитализме – тяжелое бремя, в результате его он не заинтересован. При социализме рабочий знает, что его труд служит общему делу и что общее, общественное дело – его собственное, родное, кровное, в котором он заинтересован: общественные и личные интересы в основном, в конечном совпадают; отсюда у рабочего заинтересованность в общем деле и ответственность за него; отсюда совсем новое отношение к труду и новые мотивы, побуждающие к нему.

Стаханов рассказывает, как после Всесоюзного совещания стахановцев он научился смотреть на свою шахту, на свою работу «новыми глазами»: «Были раньше неполадки и беспокоили, то другой раз думалось – это дело начальства. Если раньше требовал лучшего руководства на участке и ничего не выходило, иной раз думалось: не хотят по-человечески работать – и черт с ними. А теперь я почувствовал личную

ответственность за всю шахту (курсив наш. – С.Р.). У меня появилось огромное желание сделать все возможное для исправления недостатков. У меня появилась настойчивость, и я уже не складывал рук, пока не добивался своего»[185].

Труд изобретателя