Особая папка «Барбаросса»

В беседах с Борманом, а также со многими другими лицами из своей свиты Гитлер неоднократно возвращался к этой мысли и предупреждал: ни в коем случае нельзя допустить, чтобы на покоренной русской территории появились культурные люди! Однажды Розенберг по неосторожности предложил открыть в Киеве университет, дабы воспитывать там кадры изменников для оккупационной администрации. Гитлер буквально вышел из себя и запретил ему предпринимать что-либо для развития украинской культуры.

Гитлер рассматривал советскую интеллигенцию как своего опасного врага. Еще больше он боялся советских политработников. Когда речь заходила о «комиссарах», то фюрер приходил в бешенство.

Сейчас восстановлена картина действий ОКВ при выполнении и этой воли политического руководства.3 марта 1941 года генерал Йодль дал своему штабу указание разработать приказ, который «сразу обезвредил бы большевистских главарей и комиссаров»[281]. 5 марта оберквартирмейстер Вагнер сообщил Йодлю, что по этому поводу есть соответствующие директивы Гиммлера

[282]. Они были учтены, и 13 марта соответствующий приказ был готов[283]. Он содержал указание на то, что в «оперативном тылу сухопутных войск рейхсфюрер СС получает специальные полномочия для подготовки политического управления, вытекающие из указания фюрера об окончательном разрешении конфликта между двумя противоположными политическими системами».

Машина вертелась дальше. 13 мая появился «Указ о подсудности в районе «Барбароссы» и об особых мероприятиях войск». Здесь уже излагалась довольно широкая программа истребительных мер[284]. Наконец, последовала зловещая «Инструкция об обращении с политическими комиссарами» (приказ ОКВ № 44822/41 от 6 июня 1941 года). В ней говорилось:

«1. В этой войне по отношению к данным элементам

[политическим комиссарам. — Л. Б.] нельзя допускать пощады и учитывать принципы международного права. Они представляют опасность для войск и для быстрого умиро-творения завоеванных областей.

2. Политические комиссары являются виновниками варварских азиатских методов борьбы. С ними нужно расправляться быстро и безо всякого. Если их захваты-вают в бою или при оказании сопротивления, то их немед-ленно следует уничтожить при помощи оружия»[285].

Еще одна директива (от 16 мая 1941 года) узаконивала драконовские меры по отношению к советскому населению. Все лица, заподозренные во «враждебных» действиях, должны были подвергаться репрессиям на месте. «Там, где будет упущено время для подобных мероприятий или где они сразу окажутся невозможными, заподозренные элементы должны быть немедленно доставлены офицеру. Последний решает, должны ли они быть расстреляны»[286].

Наконец, директива от 16 сентября предусматривала установление террористического режима под предлогом борьбы с партизанами. «Чтобы в корне задушить недовольство, необходимо по первому поводу незамедлитель-но принять наиболее жесткие меры, чтобы утвердить ав-торитет оккупационных властей... При этом следует иметь в виду, что человеческая жизнь в странах, которых это касается, абсолютно ничего не стоит и что устрашающее воздействие возможно лишь путем применения необычайной жестокости»[287].

В развитие этих директив генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн приказывал своим войскам принимать беспощадные меры против «большевистских подстрекателей, партизан, саботажников и евреев»[288] Такие же приказы издавали фон Рундштедт, фон Лееб, Рейхенау, Буш. А 7 декабря 1941 года Кейтелем был издан приказ «Мрак и туман», разрешивший тайную депортацию гражданских лиц — участников Сопротивления с оккупированных территорий в Германию для расправы с ними в концлагерях[289].

К чему была такая длинная вереница приказов и распоряжений? Особенность нацистского режима уничтожения состояла в том, что гитлеровцы всегда искали законообразного оправдания для своих преступлений. Им не-достаточно было убить человека. Для убийства им нужно было соответствующее распоряжение, и тогда убийство совершалось с легкой душой. Уже после войны мы услыхали истинно классическое определение подобного метода. На одном из судов, состоявшихся в 1966 году, свидетелем выступал Ганс Глобке — бывший высший чиновник министерства внутренних дел при Гитлере и статс-секретарь при Аденауэре. Его спросили, как он мог составить комментарий к столь преступному документу, каким являлись антисемитские «Нюрнбергские законы»? Глобке ответил: да, он понимал преступный смысл законов. Но, видите ли, ему хотелось внести «порядок в произвол...»[290]

.

О, этот педантичный порядок! Мы с ним познакомились в 1941 году, в годы оккупации Советского Союза. Советские люди поняли, как именно Гитлер рассчитывал «окончательно разрешить конфликт между двумя противоположными политическими системами». Смысл гитлеровской «идеологии войны» был предельно прост: он означал физическое истребление идейных противников.

Рассказ Вадима Быкадорова