Особенности национального сыска

– Если честно, сам не знаю, – ответил я. – Вчера мы с Дыниным выпили и оба пришли к выводу, что она стерва. Мне еще вчера захотелось дать ей под зад.

Челобанов глубоко вздохнул и медленно произнес, глядя в потолок:

– Это какой-то дурдом...

– Да он ненормальный, я же вам говорила! У него белая горячка! – орала Рыкункова.

– Вам надо проспаться, – сурово сказал Челобанов. – Давайте поговорим об этом завтра.

Я снова подумал про себя: «Какой же славный мужик этот Санчо! Добрый, красивый, милый...»

Я никогда не думал так о мужчинах, и мне сразу же захотелось поделиться своими мыслями с ним.

– Сергей Антонович!

– Да-да, – обернулся он в мою сторону, уже собираясь уходить.

– Я неожиданно для себя решил, что вы мне очень нравитесь.

– Не понял. Что вы имеете в виду? – недоуменно спросил Челобанов.

– Я хочу сказать, что вы мне очень симпатичны как мужчина и человек. Сегодня я постоянно думаю об этом.

– О чем, простите? – Санчо уставился на меня широко раскрыв глаза.

– Я подумал, что если бы это было возможно и если бы так вдруг случилось... В общем, мне сегодня очень захотелось вас...

Челюсть Санчо отпала. Рыкункова смотрела на меня обезумевшими глазами. Не знаю почему, но все это подстегнуло меня еще больше.

– Вы интересны мне как сексуальный объект. В общем, я хочу вас, – я широко улыбнулся, подтверждая свои слова.

Наступила поистине гоголевская сцена. Челобанов и Рыкункова, потрясенные, вытаращились на меня. Я же лежал и блаженно им улыбался. Челобанов еще долго смотрел на меня остекленевшими глазами, он даже пригнулся, словно стараясь разглядеть, кто именно находится перед ним. Наконец он резко выпрямился и резко завизжал:

– Сволочь! Скотина!

И стремительно выбежал из номера. Очумевшая Рыкункова еще некоторое время смотрела на меня, потом произнесла шепотом:

– Какой ужас...

И также вышла из номера.

«Так проходит мирская слава!» – подумал я. Похоже, с этой минуты я могу считать себя уволенным окончательно. И откуда только в мою голову могли взбрести подобные мысли? Да и с этой дурой-администраторшей я переборщил. Все же не надо было с ней так сурово. Все алкоголь доводит... И зачем я только пил!

А правда! Зачем? Подобного запоя у меня не было уже год, и я не мог понять, чем он был спровоцирован. Подумав над этим где-то минут десять и устав от бесплодных размышлений, я наконец решил: «Ну и черт с ними со всеми!» Я налил себе еще рюмку и, опрокинув ее, снова завалился спать.

Сон пришел быстро в виде включенного телевизора. Сначала он морщился электрическими помехами, потом появилась картинка, и я увидел ясное изображение черта. Он улыбнулся мне масленой улыбкой и объявил об открытии телевизионного шоу. Камера в быстром темпе пробежалась по всем этажам отеля «Астралия», затем остановилась и стала приближаться к какой-то двери. Дверь отворилась, и я увидел крупным планом сантехника Михалыча. Он, склонив голову набок и улыбаясь, дергал за цепочку сливного бачка, но вместо звука воды вокруг слышались какие-то неприличные звуки, которые обычно сопровождают облегчение человеческого естества. Михалыч улыбался своей неживой улыбкой. Наконец цепочка оборвалась, и сантехник исчез с экрана.

Михалыча на экране сменил моряк Алексей Платонович со свечой в руке. Рядом с ним прыгал швейцар Арнольдович в боевой стойке, одетый в боксерские перчатки и шлем. Свеча же в руках моряка постоянно мигала азбукой Морзе, и Алексей Платонович, кивая на нее, говорил мне: «Вот видите, она сигнализирует. Я ничего не могу сделать!» После этих слов Арнольдович задвигался по воображаемому рингу еще интенсивнее, продолжая бой с тенью.

В кадре откуда-то сбоку появился Лаврухин, активно двигая тазом взад-вперед. Дойдя до середины экрана, он сказал: «А я здесь ни при чем, я просто потрахаться вышел... Я всегда таким был». И, глупо улыбаясь, продолжил свои телодвижения, удаляясь из кадра.

После этого на экране появилось цветочное поле. Цветы были самые разнообразные, я почти чувствовал, как от них исходит дурманящий запах. Посреди этой поляны сидела аптекарша Катя в белом халате. Завидев меня, она томно спросила: «Я в этих запахах правда такая пленительная?» Не успел я ответить, как она вынула из кармана флакончик с дихлофосом и выпустила в меня струю. Экран заволокло мутным облаком.