Особенности национальной пехоты

                                                     ОРДИНАРЕЦ

  Денщик комкора старший прапорщик Миша Товстый:

«Я с командиром два месяца здесь. Жизнь готов положить за него.Для него трагедия, когда погибают солдаты. Он такое говорит, я могу повторить: «Ох..ть можно, в Афгане не было таких потерь!»

«Миша, что самое трудное на этой войне?»

«Самое трудное – послать солдата вперёд.А для нашего командира жизнь солдата превыше всего.»

«Миша, а ты готовился к войне?»

«Я на войне никогда не был. Первый бой у Петропавловки, где мы подавили этих гадов… Был с командиром в бою – этот человек из кремня сделанный.»

«Но речь-то о тебе…»

«Ну да. Идёт, значит, бой, мины рвутся, снаряды – ад кромешный.. Он говорит: «Пойдём, поднимем ребят». Подходим к разведбату: «Ребята, только вперёд, иначе нам не устоять!» Три раза поднимали их в атаку, и мы победили».

«Вот ты говоришь: «Победили гадов». Но газеты рассказывают, что воюет наш корпус с народом, с крестьянами»…

«Нет. Это профессионалы. Это снайпера, гранатомётчики, наёмники, которые знают своё дело. Прикрытие – ополченцы, пацаны, а сзади стоят профи из Афгана и Иордании».

«Новый год как встречали»?

«На новый год у нас было две бутылки шампанского. Мы собрали всех начальников служб, офицеров, всё что было выложили на стол и выпили буквально по несколько граммов».

«А в принципе нужны солдату в окопе 100 граммов»?

«Это нужно, когда прошёл бой, когда обстановка стабилизировалась. Это нужно для того, чтобы люди чуть-чуть расслабились и почувствовали дыхание этой жизни».

                                                  ПАПА

  Чеченский наёмник получает 1000 долларов в день, корреспонденты московских газет в Грозном получают по 100 долларов в день, русский солдат получает чуть более 9000 рублей в месяц (правда обещали заплатить по 160 000), подполковник фельдъегерской  службы со всеми надбавками получает 520 000, зам. Комкора по воспитательной работе полковник Скопенко (награждённый тремя боевыми орденами и прослуживший в армии 20 лет) получает 451 000, генерал-лейтенант Рохлин – 570 000 рублей в месяц.

  Командир Северной группировки генерал Лев Яковлевич Рохлин прибыл на КП под вечер. Одетый в коричневый шабунинский свитер, он с трудом дышал и кашлял, говорят – двустороннее воспаление лёгких.

«Товарищ генерал, у нас оправдано неприменение авиации»?

«Время начала войны несколько неудачное для авиации, и из-за погодных условий она используется очень мало. Была бы у них авиация, они бы сейчас бомбили нас. Они используют абсолютно всё, что возможно. 2/3 наших потерь – от мин, снарядов и снайперов. Мы у них выбили тяжёлуютиллерию и они начали кричать: «Уберите и свою, давайте сражаться на равных». Но с какой стати я стану лишать себя этого преимущества? Вот они и воюют, ополченцы днём, снайперы ночью. Но атаки продолжаются бесконечно».

«Как вы относитесь к недавной статье в «Известиях», утверждающей, что «Рохлин из-за своих амбиций положил 255-1 и 33-й полки»?

«Ну какие у меня амбиции? От должностей отказываюсь. Предлагали начальником штаба СКВО, предлагали командармом, в Москву предлагали – отказался. У меня больная семья, и я решил для себя остаться в Волгограде.Предс авляли к Герою России – отказался. Интервью полтора года не давал. Что касается 255-го полка, который «полностью уничтожен», вот данные: из 1100 человек – убитых 64, раненых 179».

«Дудаевцы выходили с предложениями о мире»?

«Однажды вошёл в радиосеть начальник генштаба Чечни Масхадов и поставил вопрос: «Политики не могут договориться, давайте договоримся сами. Вот, – говорит, – надо собрать всех убитых и раненых.Это первый вопрос. Второй – у нас много пленных, что с ними делать? Третий вопрос – о прекращении кровопролития». «Согласен, – говорю, по двум вопросам. А по третьему я не уполномочен, поскольку выполняю приказ вышестоящего начальства. Вы об этом заговорили, когда мы стоим у вашего дворца. У вас огромные потери, боеприпасы на исходе.» Он мне: «Это неправда, мы сильны» «Хорошо, – говорю, – я доложу наверх». Больше никаких переговоров у меня с ними не было».

  В кунг вошёл офицер и доложил: