Особенные. Элька - 4

Я немного обиделась и за себя, и за бабушку. Ну, и что, что я темная? Вообще, как выяснилось, многие темные бывают намного порядочнее светлых. Встречаются, конечно, истинно неприятные экземпляры, но и среди их братии подобное тоже не редкость. Безгрешные в нашем мире разве что хранители, да и то не всегда.

— А мы с бабулей — бунтарки. Захотим темными станем, захотим светлыми.

— И острая на язык. О, она мне уже нравится, — восхитилась женщина и протянула мне руку. — Карина. Карина Данилевская. Я — твоя… Аль, а кто, собственно?

— Тетя, — скривилась бабуля. — Внучатая.

— Ты обязательно должна ее привести, и Женечку тоже.

— Вряд ли он будет в восторге.

— Да, он свихнется от негодования. О, я уже предвкушаю.

Странная у меня тетя. И не поймешь, то ли шутит, то ли всерьез желает своему отцу неприятностей. Вот только не за наш счет.

— Бабуль, а что происходит?

— Бабуль, — передразнила меня Карина. — Алька, у меня даже слов нет. Ты уже бабушка, такой взрослой, очень интересной внучки. И она тебя бабулей зовет. Это так умилительно.

А говорила, слов нет. Вон, целую речь выдала. В общем, странная, очень странная у меня тетя.

— Аль, ты только не вздумай увиливать. Ты же его знаешь. Если он чего-то хочет…

Карина выразительно посмотрела на бабушку, и я тоже. Поэтому увидела в ее глазах что-то неуловимое, похожее на страх. Это так удивило, даже потрясло. Никогда не думала, что бабушка может чего-то… кого-то бояться, но сейчас она боялась, и похоже, что своего отца. Что-то мне расхотелось с этим семейством знакомство водить, даже если тетя ничего.

Женщина посмотрела на меня, весело подмигнула и сказала:

— Приятно было познакомиться, Эльвира.

С этими словами она решила откланяться, а меня все мучил один интересный вопрос:

— Скажите, а это не ваш живой мотоцикл там, в ангаре?

— Догадливая малышка, — улыбнулась женщина. Когда-нибудь я обязательно расскажу тебе эту историю. — Алька, не кривись, у тебя замечательная внучка, не терпится познакомиться со второй.

Я проводила тетю взглядом все еще раздумывая, нравится она мне или нет. С одной стороны да, а с другой…

— Бабуль, все хорошо?

— Терпимо, — ответила она и задумчиво прикусила губу.

— Чего она хотела?

— Передать приглашения на ужин, и напомнить, что отец отказов не любит.

— И когда же состоится сие действо?

— Через неделю.

— Бабуль, хочешь, мы не пойдем?

— Очень хочу, милая. Но, боюсь, не получится. Он, действительно, не любит отказов. А я не хочу, чтобы он заявился к моему сыну, или в школу к Жене.

Я тоже этого не хотела. Но и оставить бабулю в таком состоянии не могла.

— А знаешь, бабуль, это не страшно. Давай сходим на ужин. Уверена, он как меня увидит, выгонит нас пинками и забудет, что мы у него есть.

— В том-то и дело, милая, что не выгонит. Если он вспомнил обо мне, то не просто так. Что-то ему от нас понадобилось, что-то важное. И как же не вовремя.

— А раньше… после того, как ты ушла, он не пытался…

— Пару раз. Но в излюбленной своей манере приказа. Для Георгия Данилевича слово «нет» существует только в его устах, все остальные должны безропотно внимать и подчиняться.

— Ты его совсем не любишь?

— Дело не в любви, милая, а в том, что я несу ответственность за свою семью, за тебя, за Женю, за Андрюшу с Аней. И он до сих пор этого не понял. Не понял, что я больше не та маленькая девочка, которая только и делала, что исполняла его приказы. Теперь я не могу себе этого позволить. Иди к себе, милая, а мне надо кое-куда позвонить.

— Попытаешься отменить ужин?

— Попытаюсь все выяснить и подготовиться к грядущим неприятностям. Не нравится мне эта странная активность Данилевичей. Не к добру это.

Ну, вот. Бабуля себя и меня растревожила тоже. Конечно, она спохватилась, сказала, что мне не о чем беспокоиться, что все это ерунда, но сказанного не воротишь. И как же жаль, что не прошло и часа, как я здесь, а неприятности начали сыпаться как из рога изобилия, причем с той стороны, с которой я вообще не ожидала. И есть у меня стойкое предчувствие, что это только начало, а я уж думала, что мой мешок неудач опустел, но нет, кажется, судьба где-то новый надыбала.

Распрощавшись с бабушкой, я направилась к себе, и не успела подняться на второй этаж, как наткнулась на Василича, нашего коменданта. От его радостного предвкушающего оскала меня аж передернуло и захотелось свалить по-тихому. Но поздно и не куда.

— Панина, ты когда отрабатывать будешь? — не стал ходить вокруг да около Василич. — Чего глазки опустила, заработала месяц отработок, так вот тебе швабра, тряпка и ведро. Начинай.

С этими словами мне в руки сунули швабру и кивнули на ведро.

— Что? Прямо сейчас? — простонала я.

— А чего ждать?

— Дайте хоть сумку в комнату отнести.

— Э, нет. Знаю я вас, говорите, я на минутку, а сами возвращаться не спешите, да еще и прячетесь по углам.

— Я не собираюсь прятаться, — возмутилась я.

— А кто тебя знает, Панина, собираешься ты или нет. А ну, пошли.

— Куда? — вконец растерялась я.

— В комнату твою. Так и быть, разрешаю сумку отнести, но смотри у меня. Исчезнешь, я очень разозлюсь.

— Да куда я денусь?