Особо дикая магия

Господи, думает он, дай только Маргарет пережить все это.

Когда он поворачивает голову, прижавшись щекой к ее спине, то оказывается, что мир вокруг стал менее отчетливым, подернулся морозной дымкой. Серебристый туман вьется между толстыми стволами секвой, как крадущийся кот. Весь лес шипит и шепчет, словно океан, яростный и дикий, и хотя Уэс мало что видит, кроме темных нечетких силуэтов вокруг, он готов поклясться, что в тени мигают белые глаза. Невозможно определить, сколько людей вокруг и есть ли вообще поблизости люди.

Похоже, хала пытается отделить их от остальных. Загоняет их, будто это они его добыча.

Копыта Отблеска взбивают похожую на сажу caput mortuum, которой припорошен подлесок. Серная вонь висит в воздухе, исходит от почерневших полос тлена, которые оставляет за собой хала, как приманку, вроде дорожки из хлебных крошек. Сухой, костяной шелест листьев становится громче, грубее, и из этого жуткого водоворота звуков всплывают в тумане их имена.

А потом – отчетливый, на четыре счета ритм копыт скачущей галопом лошади, быстро нагоняющей их.

– Мы не одни. – Уэс оглядывается через плечо как раз вовремя, чтобы заметить проскочившего мимо гладкого фоксхаунда.

Грохочет выстрел.

Заряд дроби со свистом пролетает над головой. Ветка дерева взрывается, распадаясь на тысячи кусков, и осыпает их градом. Отблеск вскидывает голову, рвет поводья, выкатывая белки глаз, но Маргарет держит его крепко.

– Какого черта? – рявкает она.

Уэс отваживается снова оглянуться. И видит Джейме Харрингтона, возникшего из тумана, подобно призраку с дымящимся ружьем. Одной рукой он держится за гриву своей лошади, в другой мотается дробовик. Неудивительно, что его меткость оказалась паршивой.

– Ты спятил? – кричит Уэс. – Ты же кого-нибудь убьешь!

– Я же предупреждал: если застукаю тебя одного, Уинтерс, ты покойник!

– Я не могу от него оторваться. – В голосе Маргарет слышны панические нотки. – Он слишком быстрый.

– Ничего. Я что-нибудь придумаю. – Но мысли у него в голове мелькают так быстро, что он не может зацепиться ни за одну. Во рту расплывается кислый привкус страха. Одна радость – на скаку Джейме не может перезарядить ружье.

Джейме быстро настигает их, и наконец они скачут бок о бок по предательской тропе, уворачиваясь от жадных объятий низко нависших веток, ныряя под них. Их соперник легко мог бы обогнать их, последовать за гончими туда, где закончится погоня, сделать победный рывок. Но он играет не на победу, вдруг понимает Уэс.

Он играет на их поражение.

Пока они огибают лощину, Джейме оттесняет их все ближе и ближе к краю. Камни катятся по склону от каждого удара копыт Отблеска. Теперь они едут плечом к плечу. Так близко, что Уэс видит горящую в глазах Джейме чистую, полную решимости злобу.

Время замедляет ход, едва Джейме выбрасывает в сторону руку, чтобы толкнуть его. Если он потеряет равновесие, то утянет за собой и Маргарет. Он не раздумывает. Выпростав ноги из стремян, он отпускает ее. И хватает Джейме за запястье.

А потом вокруг уже нет ничего, кроме пустоты.

– Уэс!

Он ударяется об землю с такой силой, что воздух вылетает из легких, и слышит, как что-то лопается в нем. Вместе с Джейме они скатываются по склону, рыча и сплетясь в клубок, как бойцовские псы. Выступающие камни и корни рвут их всю дорогу до дна лощины. На дне Джейме накидывается на него, встает коленями на руки Уэса, давит его всей тяжестью. Из-за резкого прилива адреналина в момент удара об землю он не почувствовал, что именно пострадало, но теперь в плечо стреляет такая боль, что темнеет в глазах. Он кричит в пульсирующую темноту.

Алая куртка Джейме перепачкана грязью, глаза все в красных жилках, как бетонная плита в трещинах. Его сжатый кулак и злобная улыбка – последнее, что видит Уэс, прежде чем перед глазами вспыхивают звезды. Боль возникает долю секунды спустя, лизнув череп, как язык пламени. К тому времени, как он приходит в себя, по лицу уже течет жаркая и мокрая кровь.

– Как же долго я этого ждал.

Уэс чувствует привкус меди во рту, сплевывает сгусток крови. Быстро проводит языком по зубам – хотя бы они еще все целы.

– Отвел душу, Харрингтон? И ради этого ты испортил всю проклятую охоту?

– Лучше пусть упустят его, чем он попадется вам.

– Даже после того, что случилось с твоим другом? Хочешь, чтобы эта тварь в следующем году вернулась и снова напала на него?

– Эта тварь – последнее, что у нас осталось! Последняя новоальбионская традиция, которая еще наша.

Джейме передергивает плечами, сбрасывает со спины рюкзак и роется в нем, пока не находит тускло поблескивающую серую гильзу. Поднимается на ноги, перезаряжает оружие.

– Я же не идиот, Уинтерс, – он передергивает дробовик. – Невозможно остановить приток таких людей, как ты, какие бы квоты ни вводились. Очень скоро даже такое захолустье, как Уикдон, будет перенаселено. И будь я проклят, если не стану защищать наш образ жизни до тех пор, пока могу.

– Да уж, ты прекрасно…

Джейме направляет на него дробовик.

– Не желаю больше слушать, как ты умничаешь. Я не шучу.