Особое чувство собственного ирландства

«Не могу даже назвать день, когда началось, — признался он. — Когда упразднили в школах первичный экзамен и умственный счет». Сказал, что умственный счет поддерживал в юных извилинах проворство и бодрость. «Нужно было складывать в уме числа в столбик, без ручки и бумаги. Юным мозгам ни за что не замармеладеть». Теперь-то все пользуются калькуляторами, и мозги у школьников превращаются в разноцветный мармелад. Врачи пытались расплавить его, сажая школьников под очень горячие сушилки для волос, но мармелад попросту перетек к ним в закрома памяти, и дети позабыли даже собственные имена. «Никогда раньше в магазинах не обсчитывались со сдачей, пока не отменили счет в уме, — продолжил он. — Приносишь домой новые шторы, а они всегда подходят тебе к окнам, никогда не бывало так, чтоб носка не досчитаться после прачечной, и ни одной лишней пуговицы, когда пришиваешь их к жилетке». Этот человек даже предлагал себя в качестве бесплатного инструктора по сложению в столбик. «Я готов водить группы детей по Дублину от остановки к остановке, чтобы они складывали автобусные времена в уме и переводили суммы в стерлинги». На большее ни один человек не способен.

Попытка не терять голову

Могу точно сказать, когда этот страх зародился. В анонсе, кроме меня, значились фолк-певец, чревовещатель, два танцора и человек, гильотинировавший плюшевых медведей. По-прежнему не могу сказать уверенно, зачем им понадобился поэт, но когда нужна работа, подобных вопросов не задают. Я стоял за кулисами и смотрел, как летят во все стороны головы плюшевых медведей. Уж и не знаю, зачем человеку такое занятие, но в шоу-бизнесе есть одно неписаное правило. Нельзя сомневаться в профессиональной цельности других артистов. А потому я никогда не уточнял насчет гильотины. Стоял себе в кулисах и думал: «Батюшки, мне б ужас как не понравилось, если б моя голова вот так отлетала». И искренне полагал до недавнего времени, что крепко про то забыл.

Сидел я на прошлой неделе в пабе и в ус не дул. И лучше б не смотрел в потолок — потому что увидел, как прямо надо мной крутится громадный золотой вентилятор. Накатило внезапное воспоминание, и мысли переполнились сверкающими лезвиями и плюшевыми медведями.

Вентилятор не трясся. Что да, то да. Иногда они вращаются и трясутся одновременно, и такое добивает меня напрочь. Я подозвал официанта. «Прошу прощения, уверен, что ваш золотой вентилятор проверяли в аэродинамической трубе и все такое, но давайте допустим, что он сорвется и полетит. Вы примерно представляете себе, как далеко?»

Официант ответил, что подобного вопроса ему не задавали ни разу в жизни. Сказал, что люди о таком не беспокоятся. Тогда я рассказал ему о гильотине и о мишках и спросил, способен ли, по его мнению, этот вентилятор долететь до столиков в углу. Официант сказал, что официально ссылаться на него не стоит, но, как ему кажется, вентилятор скорее всего вылетит прямиком в окно. Только это я и желал знать. Пересел за самый дальний от окна столик и устроился там, вновь не дуя в ус.

Беспокоят меня и здоровенные бетонные блоки. Те, которые подвешены на высоченных кранах, что своими стрелами торчат над тротуарами. Я всегда перехожу на дальнюю сторону улицы. Так мне безопаснее, потому что блоки в отличие от вентиляторов не крутятся и не трясутся. Траекторию рассчитывать не нужно. Не хожу я и по решеткам в мостовой, потому что боюсь очнуться в подвале паба среди бочек с пивом. А в остальном у меня все мировецки.

Чем больше, тем лучше

Решил я, что надежность — она в количестве. Вот почему у меня десять копий ключа от входной двери. Один — у моей сестры. Один — у матери. Еще один заложен на хранение в банк. Семь болтаются по дому. Теория за этим превосходная. Когда б ни торопился я по делам, впопыхах под рукой всегда окажется хоть один.

Беда в том, что мне становится тревожно, когда берусь проверять по местам и нахожу всего три-четыре копии. Меня бросает в панику. «О господи, недостача. Лучше дозакажу еще — чтоб уж наверняка». Возвращаюсь в итоге домой с тремя новыми ключами, тут обнаруживаются пропавшие, и через пару дней их у меня уже двузначные количества.

Книжка по психологии, которую я купил в «Изонз»[127], сообщает, что у меня навязчивая тревожность. Я же считаю, что это простое желание не оказаться на улице без ключа от собственного дома.

Распространяться это начало и на другие стороны моей жизни. Было время, я совершенно не напрягался, когда оставался всего один рулон туалетной бумаги. А теперь не готов уверенно смотреть миру в лицо, если по крайней мере двадцать не припрятано у меня наверху в гладильном чулане. Жуть. Иногда со мной приключается этот дикий приступ паники, когда я несусь наверх и распахиваю дверь в чулан. «Слава те господи, у меня их по-прежнему двадцать».