Особое мнение

Твердый, резко очерченный подбородок Янси чуть шевельнулся, указательный палец медленно поднялся над плечом…

…и на этом изображение остановилось, застыло – безмолвное, неподвижное. Больше Янси не проронил ни слова, оборвав назидания посреди очередного пассажа.

– Вот и все, – отрывисто буркнул Бабсон, выключив Янси. – Помогло хоть немного?

Сиплинг судорожно потянулся к заметкам.

– Нет, правду сказать, не помогло, – признался он. – Но я… я разберусь. Обязательно.

Бабсон зловеще помрачнел, лицо его потемнело, как туча, крохотные злые глазки словно бы сделались еще меньше.

– Надеюсь. Что с тобой происходит? Неприятности дома?

– Все будет о’кей, – покрывшись испариной, пробормотал Сиплинг. – Спасибо… все будет о’кей.

Казалось, неяркое изображение Янси с поднятым вверх пальцем, застрявшего на словах «не за горами», взирает на него с укоризной. Продолжение сюжета, сочетание дальнейших слов и жестов до сих пор существовало – а вернее сказать, не существовало, не складывалось, в том-то вся и беда – только у Сиплинга в голове. Без вклада Сиплинга весь сюжет безнадежно застрял на месте – ни туда, ни сюда.

– Слышь, – обеспокоенно заговорил Джо Пайнс, – я, если что, с радостью на сегодня тебя подменю. Отключай свой стол от канала, а я подключусь и продолжу.

– Спасибо, – пролепетал Сиплинг, – но этот треклятый кусок только мне и под силу. Изюминка, провалиться ему… главный алмаз в короне!

– Отдохнуть тебе следует. Нельзя же все время так надрываться.

– Да, – с трудом удерживаясь на грани истерики, согласился Сиплинг. – Да, что-то мне малость не по себе.

Действительно, это прекрасно видели все вокруг, но в чем причина, знал только сам Сиплинг. Знал и с трудом сдерживал желание вопить о ней во всю силу легких.

Черновым анализом политического климата на Каллисто занимался вычислительный центр Девплана в Вашингтоне, округ Колумбия, но окончательные выводы и оценки машинам не доверяли. Вашингтонские счетные машины могли определить, что политический строй на Каллисто принимает все более отчетливый тоталитарный оттенок, но не могли объяснить, о чем это говорит. Оценить тенденцию как вредоносную имел право только человек, и то далеко не всякий.

– Нет, нет, исключено, – возразил Тавернер. – Грузопассажирское сообщение с Каллисто открыто в обе стороны у всех, за исключением Ганимедского синдиката: эти закрыли торговлю с другими планетами. Если там вдруг начнется что-то неладное, мы сразу об этом узнаем.

– Каким образом? – осведомился Келлман, глава полицейской службы.

В ответ Тавернер широким взмахом руки указал на всевозможные диаграммы, графики, таблицы с количественными и процентными показателями, развешанные по стенам штаб-квартиры Полицейской службы Девплана.

– Само наружу выйдет: признакам нет числа. Вылазки террористов, тюрьмы для политзаключенных, лагеря смерти… Новости о публичных покаяниях во всевозможных политических прегрешениях, изменах, неблагонадежности… словом, классическая бутафория диктатуры.

– Не путайте диктатуру с тоталитаризмом, – сухо заметил Келлман. – Тоталитарное государство проникает во все сферы жизни граждан, формирует их мнение по всем вопросам, и это главное, а управлять им может кто угодно. Хоть диктатор, хоть парламент, хоть всенародно избранный президент… да хоть совет жрецов. Это как раз неважно.

– Ладно, – уступил Тавернер. – Ладно, съезжу и разберусь. Возьму с собой группу. Поглядим там, на месте, чем они заняты.

– За каллистян сойти сможете?

– А чем они отличаются от нас?

– Точно сказать не могу, – признался Келлман, бросив задумчивый взгляд на одну из затейливых диаграмм. – Но, как бы там ни было, в последнее время они все сильней и сильней походят один на другого.

На Каллисто Питера Тавернера с супругой и двумя детьми доставил обычный коммерческий межпланетный лайнер. Озабоченно хмурясь, Тавернер окинул взглядом фигуры местных таможенных чиновников, ожидающих за выходным люком. Очевидно, пассажирам предстоял скрупулезный досмотр: едва трап коснулся бетона, таможенники плотной толпой двинулись вперед.

Тавернер, поднявшись на ноги, поманил за собой семейство.

– Держись как ни в чем не бывало, – сказал он Руфи, жене. – Документы у нас – комар носу не подточит.

В мастерски сработанных документах Тавернер числился спекулянтом цветными металлами, ищущим новое поле деятельности, новые рынки для мелкооптовых махинаций. Каллисто служила перевалочным узлом для всех, имевших дело с земельными и природными ресурсами, а потому поток жадных до прибыли предпринимателей, скупающих на малоосвоенных лунах минеральное сырье и везущих туда горнодобывающее оборудование с внутренних планет, не иссякал ни на день.

Тавернер аккуратно перекинул через локоть пальто. Грузно сложенный, лет тридцати пяти, он вполне мог сойти за преуспевающего дельца. Дорогой, однако консервативного кроя двубортный костюм, огромные, отполированные до зеркального блеска ботинки… с учетом всех обстоятельств опасаться не стоило. Направляясь с семейством к трапу, Тавернер являл собой образец, точнейшую имитацию зажиточного инопланетного коммерсанта.